Читать «Сады небесных корней» онлайн - страница 45

Поскольку я и сама убеждена, что война, например, равно как и любая революция, равно как и любая эпидемия, не имеет своею причиною ни затрещавшую по всем швам экономику, ни взбаламученные низы, которые ничего не могут, ни зажравшиеся верхи, которые ничего не хотят, ни голод деревни, ни пьянство рабочих, ни климат, который совсем обе-зумел, ни дикий прирост грызунов — ничего! Какие же это причины, подумайте? Причина же: в людях, в их смертных грехах. Об этом и сказано в Библии: «О, если бы сердце их было у них таково, чтобы бояться Меня и соблюдать все заповеди Мои во все дни, дабы хорошо было им и сынам их вовек!»

Вот так и с чумой. Говорят: грызуны. Еще говорят: моряки и торговцы. А я уверяю вас, что все они: торговцы, и суслики вместе с мышами — всего лишь приманки для слухов и сплетен. Сначала-то дождь шел кровавый со змеями. И смерч стоял огненный. Кровь да огонь. И все это видели. Но постарались, как свойственно людям, скорее забыть.

Подслушавшая разговор хозяина с неизвестным Катерина мигом поднялась с кровати, заплела заново косы, надела свои башмаки и мантилью. А после застыла у самых дверей и принялась думать. Она догадалась, что ведьма, которая, по мненью людей, навела на Флоренцию болезнь и смерть, могла быть Инессой, живущей в селении Сан-Джаминьяно.

— Что делать? — Она, не мигая, смотрела в кромешную темноту. — Убьют ведь ее! А ребенок мой как же? Я разве дойду!

Она понимала, что нужно спешить обратно домой, где суровый да Винчи пришлет повитуху, как он обещал, поскольку того гляди роды начнутся. Она ощущала живот свой, как море, которое тихо, но грозно волнуется, поскольку внутри себя чувствует шторм, и ждет лишь какого-то знака, знаменья, чтобы прорвалась его сила и выдула до самых небес закипевшие волны.

— Но это же Бог мне велит к ней бежать! Ведь двое-то эти не зря говорили! А только затем, чтобы я их услышала!

И тьма расползлась, и мелькнуло внутри слегка что-то белое и золотистое.

— Да, знаю! — она зашептала, и слезы, в которых не страх был, а освобожденье от мелочных мыслей и собственных выгод, застлали глаза. — Все я сделаю, Господи!

И море, грозящее штормом, накрыла большими ладонями.

— Рождаемся мы на страданье души, не только на плотскую радость, и этим похожи на искры, из гущи огня летящие вверх. Дитя мое лучше меня понимает, что выбора нет у нас. Значит — пойдем.

Скажите мне те, кто, читая сейчас чудесную книгу, весь переполняется духовным исканьем и жаждой добра, ответьте мне те, кто очки протирает специальною тряпочкой, чтобы ни слова в ней не пропустить, — все скажите: пошли бы вы (к тому же еще на сносях!) в чумою захваченный город? А я вам скажу: ни один не пошел бы. И я бы сама ни за что не пошла. Поскольку у всех у нас есть здравый смысл. И выбор. И даже свобода его. Но только на искры, летящие в небо из гущи огня, мы, увы, не похожи.

В шесть утра Катерина постучалась в низенькое окошко дома Инессы. Никто не ответил ей. Улица, упирающаяся одним концом в белую церковь, где денно и нощно шла служба о здравии, а другим сбегающая к реке, где было запрещено рыболовство после того, как сын дровосека выудил неводом мертвую женщину, у которой вместо ног был красный, облепленный пьявками хвост, казалась застывшей, покинутой жителями.