Читать «Сады небесных корней» онлайн - страница 112

— Синьор прибыл в родной дом, а никто не предложил ему даже переодеться в сухое платье, — мягко, но властно обратилась она к слугам, которые тотчас же засуетились. — Захочет ли синьор пообедать вместе с нами в большой столовой или прикажет, чтобы ему подали обед в его комнату?

Да Винчи усмехнулся.

— Синьора, — сказал он, — прикажите, чтобы мне к обеду зарезали козленка. Я давно не пробовал такой вкусноты, как эти козлята, которые нарождаются только здесь, в нашей местности. По всей остальной Италии мясо козлят жестко и малосъедобно.

Тут до меня дошло, насколько глупо и странно выгляжу я сам, стоящий в нескольких шагах от террасы под моим параплюи, вытаращив глаза. Я поспешно поклонился, хотя на мой поклон никто, разумеется, не ответил, и удалился в свой садовый домик».

Что же произошло за время отсутствия этого благовоспитанного человека, который попал под воздействие женщины, действительно редкостной и замечательной?

Переодевшись в бывшей отцовской комнате и прыснув на себя его духами «Красная Венеция», Пьеро был почти готов к тому, чтобы идти обедать, но расположение духа у него было самым мрачным. Он предчувствовал тяжелое объяснение со своей бывшей возлюбленной. Мальчик ему, однако, очень понравился.

«Лицом он, скорее, похож на нее, — думал Пьеро, красиво разделяя волосы на прямой пробор частым гребнем из слоновой кости. — Особенно рот. Но походка — моя. И то, как он смотрит. Внимательный парень. Совсем не дурак».

Он только успел отворить свою дверь, как, птицей метнувшись из ниши оконной, она ухватила его за рукав. Насквозь еще мокрая. Значит, ждала здесь.

— У вас разговор есть ко мне, Катерина?

Он вдруг перешел с ней на «вы».

— Умоляю, — сказала она. — Умоляю тебя.

— Вы это о сыне?

— О сыне, о сыне! — Она вся дрожала. — А помнишь, ты слово мне дал, что приедешь, как он народится? И предал меня? Приехал сегодня — три года прошло! Зачем ты приехал?

— Не помню, что я вам дал слово приехать, когда он родится. Не помню. И много воды утекло с этих пор.

— Да, много. Но грязной воды. И вонючей.

— Я голоден. — Он покривился. — С дороги. Позвольте пройти.

Дверь в отцовскую комнату все еще была открыта, объяснение их происходило на пороге. Вдруг она набросилась на него и изо всей силы втолкнула обратно. Захлопнула дверь изнутри, прижалась спиной к ней, раскинула руки.

— Убей меня лучше, — сказала она. — Возьми вот кинжал со стола и зарежь. Ведь я говорила, что мать мою так же когда-то зарезали?

Он сжал ее руку.

— Пусти, Катерина! Я думал, что ты поумнее, а ты глупа, как корова!

— Нет, ты не уедешь отсюда живым! Не хочешь меня убивать, тогда я…

Она захлебнулась.

— Зарежешь меня? — Он побагровел. — Пропусти, говорю!

Она обхватила его и сползла к ногам его, на пол.

— Родной мой, — сказала она. — Ты не помнишь, как мы в винограднике… Ты что, не помнишь?

Он перешагнул через ее голову. Тогда побелевшими твердыми пальцами она вдруг вцепилась в него, да так яростно, что он стал трясти сапогом, будто в ногу вцепилась собака.