Читать «Пещера Рыжего монаха» онлайн - страница 146

Герман Александрович Коробейников

Но все это было позднее. А на следующий день после их знакомства, когда Иона, освободившись от дел по хозяйству, сел к очагу латать одежду, Федя напомнил ему об обещании досказать свою историю.

— Да есть ли у тебя охота слушать? — спросил отшельник.

— А как же! Чем все дело кончилось?

— Коли так, слушай. После той истории с книгами старался я не совать нос в дела, которые прямо меня не касались. Но от мыслей своих никуда не денешься: нельзя было не замечать того, что в обители творится.

Месяца через два новое дело со мной приключилось. Обитель наша по уставу не совсем отторгнулась от того монастыря, что в Греции остался, ибо была образована вышедшей из него братией, и в доходах своих наше руководство было обязано перед ним отчитываться и какой-то процент отдавать. И вот приплыли из Греции двое иноков с ревизией. Засели они в нашем казначействе и с неделю все обследовали. А потом что-то их видно не стало. Казначей Евлогий как-то объявил, что монахи те с миром отплыли восвояси.

Довелось мне однажды после этого с дальних огородов возвращаться. Остановился на берегу Монашки — умыться решил. Нагибаюсь, а к ногам что-то черненькое струей прибило. Вгляделся, а это монашеская скуфейка. Достал я ее, рассмотрел. И вижу: метка на ней того греческого монастыря. Страх обуял меня от смутного предположения. Однако пришел в себя и стал гнать грешные мысли. А они не давали покоя. И стал я обиняком расспрашивать братьев; трое из них показали, что видели, как ревизоры в сопровождении нашего инока направлялись обследовать пасеку, что в горах находится. Долго я ждал случая и наконец, оказавшись поблизости, завернул к пасечнику — брату Варсонофию. И вот тут-то в разговоре с ним выяснил, что уже с год как никто из посторонних к нему не наведывался. Крупно, значит, согрешили в нашем казначействе, если концов в воду не смогли упрятать и на смертоубийство пошли. Завелся у меня к тому времени дружок в обители. Пробовал я с ним посоветоваться. Так он меня и не дослушал: молчи, говорит, враз из обители вылетишь, а то и похуже чего будет.

Иона уже давно оторвался от своего занятия и весь отдался воспоминаниям. Взгляд его точно ушел за пределы тесной пещеры, и голос звучал так, точно это был не рассказ, а исповедь.

То, что рассказывал сейчас Иона, могло показаться невероятным, если бы мальчик сам не был свидетелем жуткой сцены у костра.

Но как ни велико было доверие к Ионе, следовало пока молчать. Федя только сказал:

— Так ведь монаху, я слышал, не то, что человека — насекомое убить грешно.

— А они сами не убивали, упаси бог! Мало ли здесь лихих людей шатается: за золотую монету кого хочешь прирежут.