Читать «Рыцарь Фуртунэ и оруженосец Додицою» онлайн - страница 186

«Ну, Орлофф! Он для меня больше собака, чем лошадь, но и это я тебе уже говорил. Что с тобой, Антония, ты спрашиваешь про то, что сама отлично знаешь».

Он улыбнулся, словно сочтя, что она перечит ему из лучших чувств. «Будет, не ребячься, я постараюсь поскорее, оформлю бумаги, заберу деньги и — знаешь что? — подряжусь собрать табун побольше, сдадим его, получим приличную выручку и тогда сможем подольше не возвращаться в город». От радости, что нашел, чем развеять ее тревогу, он просиял, огладил коня и одним махом вскочил в седло, а оттуда с напускной деловитостью обронил: «Нам придется потрудиться, за лошадей дают гроши, больше потратишь на перегон и убой, а нам теперь нужны деньги, нас ведь двое, так?» Стегнул лошадь, и только пыль взвихрилась, только взметнулся бумажный мусор.

Антония осталась на кромке тротуара, то, что сказал всадник, привело ее в такое смятение, что она никак не могла собраться с мыслями, в ее мозгу все укладывалось с невероятным трудом, но когда до нее, наконец, дошло, что она должна подождать, пока он управится со своими делами на бойне, потому что он не на шутку занимается лошадьми, она огляделась и заметила, что ее обходят, озирая с любопытством. Она подошла к первой попавшейся витрине и, не обращая внимания на выставленные в ней морковь и яйца, посмотрелась в грязное стекло, вид у нее был действительно жалкий: волосы встрепаны, рукав разодран, ноги поцарапаны, в пыли, а физиономия в саже. Она нашла общественную уборную и там ухитрилась кое-как сполоснуть лицо и коленки, привести в порядок волосы, не нашла только решения для рукава. Она не помнила, сколько времени провела в помещении, провонявшем хлоркой, с засоренными раковинами и залитым водой полом, но когда вышла, то миновала, даже не заметив, вход в бывшую плавильню, место, где всадник велел ей ждать. Близилось к полудню, на улице было достаточно людно, чтобы, не привлекая ничьего внимания, тихо брести мимо лавок, не думая ни о чем определенном. Одиночество забрало ее так крепко, что она впала в безразличие к себе и ко всему на свете. Только поманил ее отсвет блистающего мира — и тут же, наспех, в считанные секунды пришлось от него отречься. Она не жалела, что поторопилась, придумывая себе новую жизнь — короче, чем век бабочки, у которой дождь или чьи-то пальцы смазали пыльцу с крыльев. Но тоска — впору было пуститься в поле, завыть по-волчьи, — тоска пришла на смену прозрению, спокойному и ясному, что все ей померещилось, что эта личность, со всеми его выкрутасами, оказалась дутая — кривляка, циркач (она сама удивилась точности приговора), «пережиток прошлого».

Сзади подкатила пыльная служебная «шкода», Палиброда выскочил на тротуар, бросил шоферу: «Завтра, как обычно», — и у нее не хватило сил даже удивиться, она только скривила губы, а он расцвел, растолковав ее гримасу как улыбку.