Читать «Неруда» онлайн - страница 290

Гёте запечатлевает свои мысли и чувства в «Путешествии по Италии» и в письмах. Неруда не создаст самостоятельной книги об этой стране, но расскажет о ней в отдельных стихотворениях, в письмах и, наконец, в воспоминаниях. В Италии Гёте дописывает незаконченные произведения, завершает «Тассо», «Эгмонта», «Ифигению»; Неруда пишет здесь «Стихи Капитана» и «Виноградники и ветер». Его итальянские произведения посвящены любви, дружбе, отчасти природе и во многом политике, которую он сравнивает с бегом по пересеченной местности. О своих столкновениях с полицией Неруда рассказывает как о забавных приключениях. Ему нравится веселящий газ этих встреч. Он умеет смеяться, когда от волнения клацают зубы. Ему приятны раскованные люди Италии, для него привлекателен «итальянский характер».

Гёте говорит: «…все, что блестит, живет одно мгновенье, и только подлинное сохраняется неизменным в вечности». Как ни странно, из двух лет, проведенных в Италии, он посвятил Флоренции всего три часа. Зато он собирает гербарии, рассуждает об энтомологии. Неруда любуется средиземноморской природой, сравнивает, где — в Италии или в Чили — лучше море, вкуснее вино и лук, красивее женщины, звучнее речь. В своих мемуарах «Признаюсь: я жил» он упоминает лишь несколько музеев. В Милане он пошел со мной всего на одну, весьма помпезную, выставку современной испанской живописи, устроенную буквально напротив его гостиницы, в Палаццо Реаль. Иногда меня поражало, с каким безразличием он глядел на знаменитые развалины. В Италии Неруда предпочитал наблюдать современную жизнь, ее легкое и свободное течение на фоне веков и тысячелетий. Он знал: каждому предназначено прожить свою жизнь в свою эпоху. Неруда обладал острым взглядом поэта. Он без восторгов созерцал исторические памятники, но творческий отбор шел постоянно, по большей части бессознательно. Он восхищался достопримечательностями, однако говорил, что в средних веках его интересует главным образом охота на единорогов — спорт, исполненный мистической красоты. В Возрождении его привлекала свойственная и ему самому любовь к человеческому телу. Но больше всего его интересовала загадка течения времени, жизнь человека во времени и груз страстей, который он несет в себе. Неруда был неисправимый «сплетник», он с неистощимым любопытством вглядывался в человеческое сердце. Он переводит «Ромео и Джульетту», пристально всматриваясь в извивы чувств героев, переводит с присущей его искусству царственной свободой, но при этом обливается то горячим, то холодным потом, и, закончив тяжкий труд, клянется, что «никогда больше не возьмется переводить Шекспира». Любовные сонеты Шекспира, «выточенные из опала слез, рубина любви, изумруда ревности и аметиста скорби», были особенно ему дороги. Не раз я слышал, как он читал их вслух.

На Капри он вспоминал уже покойных друзей: Аугусто Д’Альмара, Херардо Сегеля, Муньоса Меани и еще одного, живого, — меня. Он прислал мне предисловие ко второму изданию моего романа «Сын селитры», которое вышло в 1952 году. В предисловии говорилось: «Вместе с народом мы пережили великую и тяжкую пору», и так это было, и так оставалось, пока он жил на этой земле.