Читать «Неруда» онлайн - страница 291

Неруда, охотник до чужих тайн, был способен упиваться созерцанием храма Минервы или памятников готического искусства, испытывая при этом чувственное наслаждение. Однако он не раз признавался, что предпочитает американское барокко в поэзии и в духовной жизни, так как этот стиль сыграл немалую роль в литературе. Он восхищался черной керамикой Кинчамали, народными вышивками, амате мексиканских индейцев, декоративной резьбой, каменными розетками у источников. Все это присутствует в его поэзии. Возможно, классическая древность не была близка Неруде потому, что он был родом из страны, не имевшей древней истории, с континента, не знавшего классического периода.

Он наслаждался Италией даже в минуты опасности. Мне приходит на память его веселый рассказ о приключении в венецианской гондоле. «Полиция пожелала, чтобы я покинул город, где родилась и страдала Дездемона». И поэт поступает как Казанова, как проказливый мальчишка. Он в восторге от того, что удирает в открытое море по Большому каналу в моторке, принадлежащей муниципалитету, а полиция гонится за ним на веслах, причем на таких черных с золотой росписью гондолах обычно катаются влюбленные. На сей раз эта «любовная лодка» с полицейским экипажем преследует дельфина поэзии без всякой надежды на успех. Подобные сцены, но с бурными вариациями, повторятся и на суше: вот Неруда выходит из вагона на Римском вокзале, и вокзал обращается поистине в «бранное поле Аграмонте». Литература, искусство и полиция вступают в настоящее сражение. Пабло с удовольствием вспоминал всех участников той бурной встречи. На перроне собрались Моравиа, Гуттузо, Карло Леви, который самым мирным образом вручил Неруде букет роз. Впоследствии он станет писать портрет Пабло в своей мастерской, «пока будут медленно спускаться сумерки, приглушая краски, словно их стирало само время». Неруда называет Карло Леви «филином с пронзительными глазами ночной птицы». Одного эпизода на вокзале Пабло не забудет никогда: как Эльза Моранте колотит зонтиком чересчур ретивого полицейского.

Поэта тепло принимали в Милане, Турине и Генуе — в порту, откуда уже тысячи итальянцев уехали в Чили, в том числе Солимано, большой друг Неруды, посвятивший его в таинства итальянской кухни. Неруда и раньше читал свои стихи в театрах, университетах, в переполненных залах. Этот странствующий трубадур использовал такие возможности во всех своих поездках. Здесь, в Италии, ему помогли улучшить дикцию, придать больше выразительности интонации. В Милане я слышал, как сначала читал свои стихи Неруда, а потом их декламировал местный актер. Неруде нравилось читать свои произведения, они, без сомнения, стоили куда больше, чем его гнусавая декламация-правда, чилийцы стали постепенно считать ее вполне сносной, потому что привыкли и потому что любили поэта. Он же испытывал истинное удовольствие, слушая свои стихи из уст итальянцев; он говорил: «Я люблю, когда кто-нибудь читает мои стихи на великолепном итальянском. Этот дивный язык прибавляет им блеска».