Читать «Яна и Ян» онлайн - страница 32
Иржина Троянова
Все прошло довольно гладко. У меня возникает чувство легкого разочарования: это же всего-навсего тренировка, где безопасность фактически гарантирована, а вот как проявит себя экипаж в боевой обстановке, когда придется форсировать такую реку, как Лаба?
Капитан Рихта рассказывал нам, как переправлялся в свое время по дну в Т-34. Тогда они сидели в танке по пояс в воде. Нам даже трудно это представить.
— Как вы себя чувствуете, Пушкворец? — заботливо спрашивает командир, как только мы вылезаем из воды.
Пушкворец обращает на него взгляд своих глаз-незабудок и вяло улыбается. Ему уже вроде бы лучше.
— А не попробовать ли вам еще раз! Во второй раз все будет значительно легче.
Услышав эти слова, Пушкворец слабо улыбается и медленно садится на землю. Командир смотрит на меня прищуренными глазами, которые ребята прозвали «рентгенами»: «На отличный экипаж это пока что-то не похоже, свободник!»
Я беспомощно пожимаю плечами. Дело в том, что наш заряжающий Ярда Лотос лег в госпиталь на операцию — у него открылась язва желудка — и вместо него нам прислали Пушкворца. Я запомнил его еще с того момента, когда он плакал, глядя на свои остриженные волосы, ранее спадавшие до плеч. После стрижки открылись некрасиво торчащие уши, и девушка Пушкворца, едва завидев своего кавалера в таком виде, отвернулась от него.
Мы приняли Пушкворца в свой экипаж как равного и теперь всеми силами пытаемся сделать из него настоящего танкиста. Но наши старания пока что не привели к положительным результатам. Глядя на нас невинными голубыми глазами, он проявляет неимоверное усердие при выполнении каждого задания, однако чаще только портит дело. Он, например, оказался невольным виновником того, что меня лишили увольнительной как раз тогда, когда впервые приехала Яна. Случай произошел совершенно анекдотичный.
Наша часть получила переходящее Знамя, и к нам должно было прибыть какое-то высокое начальство из дивизии. Торжества планировалось завершить концертом. Каждый взвод подготовил свой номер. Мы были, как никогда, спокойны: у нас есть Лацо, который хотя и не смог окончить консерваторию, тем не менее оставался прекрасным пианистом. И вдруг Пушкворец тоже изъявил желание участвовать в концерте. Он сказал, что в школе посещал кружок художественного чтения и превосходно знает поэзию. Он долго нас уговаривал, и мы с секретарем бюро Союза социалистической молодежи разрешили ему выступить. «Ничто так не окрыляет, как успех! — одобрил наше решение ротный старшина. — Пусть хоть раз и Пушкворец узнает, что такое успех…»
Мы не возмутились даже тогда, когда накануне торжеств — а это был как раз парковый день — Пушкворец уселся на башне танка и начал мечтательно декламировать:
Правда, Вашек заявил, что Пушкворец мог бы декламировать и утром, а во время работы надо работать, а не сачковать. И мне пришлось спустить на землю нашего романтика.
