Читать «Яна и Ян» онлайн - страница 30

Встретили нас очень хорошо. Командир произнес речь, потом нас покормили сосисками и напоили чаем, а старослужащие пригласили в клуб на концерт художественной самодеятельности, который они подготовили.

После отбоя, лежа в постели, я думал о том, что теперь я уже не смогу самостоятельно сделать ни шагу, выйти на улицу или в город… Нас еще не очень гоняют: видимо, дают возможность привыкнуть к обстановке. Некоторые ребята загрустили, стали молчаливыми. Однако это, говорят, пройдет со временем. Я с нетерпением жду, когда нас начнут знакомить с боевой техникой. Думаю о том, как-то будет организовано наше обучение. Но больше всего я думаю о тебе, любовь моя!»

«…Ты пишешь, что навестила наше любимое место и вернулась домой вся забрызганная грязью. С каким удовольствием я бы помыл и почистил твои туфли! Прапорщик Фиала хорошо нас этому обучил. Ты знаешь, как положено чистить ботинки? Сначала удаляешь грязь из каждой ячейки на подошвах — ни одной пылинки не должно там остаться, потом мажешь ботинки гуталином и начищаешь их до блеска.

Но это что! Ты даже не представляешь, как нас здесь гоняют. Однако мы с Венцой и Лацо не унываем. Венца даже шутит: «Служба в армии трудна только первые двадцать три месяца, то есть пока ты не акклиматизировался. А потом будет значительно легче и время пойдет быстрее. Другое дело — супружество. Тут все обстоит иначе. Самыми лучшими являются первые двадцать три месяца. Если, конечно, молодожены проживут вместе столько времени…»

Здесь у меня появился хороший друг — Лацо. Он так же, как и ты, фанатично предан музыке. Он даже учился в консерватории по классу фортепиано, но однажды автобус, в котором он ехал, налетел на грузовик. Никто из пассажиров не пострадал, и только Лацо сломал два пальца на левой руке. Какая ирония судьбы — именно он, пианист, сломал два пальца! Консерваторию пришлось оставить и осваивать профессию часовщика. Девушки у него нет, но он усердно переписывается с какой-то Верой, которая учится на военных курсах. До сих пор они не виделись. Он боится, что при встрече не понравится ей, а он довольно красивый парень. Только волосы у него рыжеватые, однако не такие, как у твоего Орешка. Извини, слово «твоего» беру обратно…

…Мои любимые «анютины глазки», пишу вам почти каждый день, но хочется писать еще и еще. Таким образом я разговариваю с тобой. Вот бы изумилась пани Бартова, которая вела у нас в девятом классе чешский язык и частенько ругала меня за сочинения… За скудость мысли и малый объем…»

«…Наконец-то я видел тебя, Яничка. Теперь я чувствую себя так, будто заново родился, а то просто умирал от тоски. А знаешь, что сказал Лацо, когда вы уехали: «Я боялся, Янко, что твоя девушка какая-нибудь модница, зараженная снобизмом, потому что на красивых парней, как ты, обращают внимание именно такие. Но она — как яблоневый цвет». Ты и вправду была похожа на яблоневый цвет.

Меня страшно бесило только, что мы вынуждены были сидеть с моим отцом и твоей матерью в битком набитом ресторанчике, потому что на улице лил дождь. Наши родители увлеченно беседовали, а мы держались под столом за руки и смотрели друг другу в глаза. И все-таки это были счастливые минуты.