Читать «Экстерриториальность» онлайн - страница 2

«Скажите хоть, кто умер-то?…»

Скажите хоть, кто умер-то?Никто, мой милый. Простопригрезилось под Шуберта,под опус 90.Не то чтоб это реквием,нет, скворушьи экспромты,пока мы кукарекаем,что, дескать, все умрем-то.Но переходит струннаябрань с магией всевластной,ненужная, безумная,в гипноз четырехчастный.И тем, кто лепет и полет,сведенный к венской смете,с цикутой соль-минорной пьет,не обойтись без смерти.

Джаз на радио «Свобода»

Играя, Чарли для себямнет контрабас, а не для публики,а даже если и на записьспускает струны, как курок,он это делает сопя,сводя в одно, как беби кубики,самой мелодии на зависть,и спит за пазухой сурок.У ритма есть своя стезя,он ищет одобренья обществапостольку лишь, чтоб дали ужини на ночь черный алкоголь,и, деку тонкую тузя,негр должен притворяться дюжим,пока на кухне тушат овощи,кайенский перец и фасоль.Звук будет короток и туп,как ни елозь ладонь по струнам.Подумаешь, какие барыни —бычачьи жилы, медный нерв!Выстраивает трио куб,а не квадрат, дымя сигарами,и негру быть не нужно умным,когда играет соло негр.Эй, Боб, эй, Билл, под утро стейкс какой такой отбили дури вы?Светает – туш! Уж лампы тушат.Потек луизианский зной.Рассвет – и никого из тех,со мной смолил кто это курево,из тех, со мной кто это слушалперед последней тишиной.

«Что за блаженство – у окна…»

Что за блаженство – у окнасидеть, когда за ним луна,принадлежащая ландшафтам,какие ты назначишь сам,и в то же время небесам,тьме, вакууму, астронавтам.Взять хоть из сна сосновый борв фольге из жухлых серебёрв час, как и череп твой стал жухлым,а все равно и за верступоблескивал, как бы в поту,подобно статуям и куклам.А сон-то, он ведь был про зной,но изливаемый луной,пустой, как замок, и прохладной,куда попасть найдет манёврлюбой, кто жил. Кто жил – и мертв.Измучившийся. Ненаглядный.

Détroit

Для тебя, лежащего в палате,но не отдающего концы,виснут синусоидой в закатепоперек всего окна скворцы.А еще садятся и взлетаютза лесочком, где аэродром,точно по прямой и не плутаютпчелы с механическим нутром.Это сердце маленькое в роливсадника и лошади труда,стершееся до зубцов в коронена руках внесло тебя сюда.Вот и все. И этого довольно.Что вы нас пытаете, мсьеде ла Мот, про то, что сердцу больно?Маленькому сердцу больно все.

Госпиталь

А.Ш., D.G.

1

Где зима начинается в декабрена пустом – только дуб и рябина – дворес белками, от дупла до дупласкачущими, как ртуть,моя кровь стежками из-за углапроложила по снегу путь.Это было в госпитале Сент-Джон.Группы чаек, синиц, снегирей, ворон.Хочешь не хочешь, едешь верхомвдоль подернутых тонким ледком глубин,и не очень трудно взобраться на холм,когда в норме гемоглобин.Это было на озере Клары Святой —голый дуб да рябина, да дворик пустой.И я чаще не тем, с кем съедал обед,а с кем прежде ел, но чье время прошло,просыпаясь твердил при встречах привет.И мне было с ними тепло.И скакала кровь, как рябины дробь,и опять попадала не в глаз, а в бровь,и хоть день и ночь говори яим привет и имя: привет, имена! —на уме оставалась Мария одна,и не знал я, что за Мария.