Как быть, черкешенка-черешенкаиз XIX в.,когда ты нищенка и беженкав прожженной, как фундук, Москве?К кому взывать, на что надеяться,пока кремлевская попсаза деревцем корчует деревцеиз гнезд Садового Кольца.Ни Бог, ни мы тебя не выручимс тех пор, как бес тебе шепнулуйти за Михаилом Юрьичемв сиротский гибельный загул.Пустыми саклями и скаламив огне вас провожал Кавказ:пропала ты, Тремя Вокзаламирастащенная на заказ.Люта война людей и демонов.Их тел особенно, их тел.Последняя, которой Лермонтовзатравку, юный, подглядел.
Музей
Неведомого рода войскмундир. Сукно тонов острожных.Орлы на медных пряжках. Воскцерковных свечек и картежных.Как он попал в стеклянный куб?Ведь если он не нереальный,чей в гроб не проводил он труп?эпохи? кости ли игральной?Тряпье? Да нет, тут что-то есть.Согласье и противоречьес режимом. Кое-кто и честь,небось, спешил отдать при встрече.Да кажется, что где-то вскользьо нем Катулл… Или Гораций.Нигде – я пролистал насквозь.…В штаб одиночеств, изоляцийквартира превратилась. В тироптический – но без мишеней.И, натурально, сшит мундир —не сковывающий движений.Широк, лишь обшлага тесны.И, как сплетенным в кущах райскихповязкам, – нет ему цены,в отличие от генеральских.
Путеводитель
Рим. Рим, это там,где я только и знал, что сигарыкурил и приличных дамприглашал в синема и бары,а в субботу ходил на футбол,где был выверен пас до йоты,и на статуе Данте «гол»тушью выведено – подпись: «Гёте».А Афины… Афины – гдея женился по перепискеи, мечтая в зной о воде,пил на свадьбе паленый виски,там я тоже ходил на матчи прекрасный увидел дриблинг,и на лбу у Гомера мячкрасовался – и подпись: «Киплинг».А еще Иерусалим – то,где я мощь потерял и оснастку,день и ночь проводя в шапитои купая в шампанском гимнастку.Был конечно и там стадион —хоть афинских и римских поплоше:на стене я прочел: «Чемпион —„Спартачок“». Подпись: «Тот самый Моше».
«Мы жили (когда были живы)…»
Мы жили (когда были живы)по норочкам, по адресам —и все они были фальшивы.Я сам сколько раз отрясалих прах с себя взмахами Шивы.Не в том, что на Розы и Карлапрописка – а в затхлости нор.Будь улица хоть Греты Гарбо,окно выходило во двор.И сумрак. И залежи скарба.Но вот наконец из-под стрессаушли на простор и пустырь.«Здесь место есть всем, куда деться», —невнятно сказал поводырь.А мы услыхали Одесса.«Здесь служится месса то степью,то морем, то пылкой листвой,и солнце сгоняет на спевкукак колокол, не как конвой —с лучом сквозь витраж, а не с плетью.Здесь россыпи суток и денегметет по проспекту небескрыло херувима, как веник,и их принимает на весбезадресный царь и священник»…Да, да, но неужто вы брата,Мясницкая, Вашингтон сквер,послать как персону нон гратарешитесь в беспамятство сфер?…Разъезжая, угол Марата.
