Читать «Экстерриториальность» онлайн - страница 10

«Я видел во сне документ…»

Я видел во сне документ —от жизни и смерти отдельно.Всегда и на каждый моментон следовал им параллельно.Как клавиши немец кропилсon brio и скусывал ноготь —таким документ этот был,чтоб жизни и смерти не трогать.Он был протокол. Протоколмгновений и шага за шагом.Он все их булавкой сколол —лукав и до фактов не лаком.Я помню, сильнее, чем спать,хотелось сойтись с ним поглубже.Стать милым ему – чтоб читатьсебя он давал мне по дружбе.Тем более тем, что затих,вальс требовал слова и жеставзамен себе. Точных. Таких,чтоб сами вставали на место —на то, что назначили имв инструкции, если не спится,чернила и перьев нажимс пленительных лент самописца.

«Дети здесь хороши, розовые, в кудрямх…»

Дети здесь хороши, розовые, в кудрямх,вздрагивающих, как под легким дождиком гиацинты.И старики, которые каждый, как камень, дряхл,выветренный до трещин, вычерченных как цифры.Как на надгробье. Или – в справочном словаре.Первые три-четыре – заросли сада в детстве.Три-четыре последних – золотая в старьепуговица с гербом, грош, запеченный в тесте.В общем, восточный точный, то и другое – рай.Что-то всегда промотанное – и кой-какой запасец.Счастье – но от и до, воля – но не за край.Зной, дыханье пустыни. Плещущий ключ, оазис.

Поминки по веку

Кто висел, как над трубами лагеря дым,или падалью лег в многосуточных маршах,или сгнил, задохнувшись на каторжных баржах,обращается к молодымчерез головы старших —тоже что-то бубнящих, с сюсюком нажимчередующих этаким быстрым, особым,наглым, модным, глумливым, угодливым стебом,что от воя казенного не отличимнад публичным пустым его гробом.До свиданья, идея идеи идей.Спи спокойно, искусство искусства, величьепустоты, где со сцены ничтожным злодейуходя, возвращается в знаках отличьяот людей. От людей.Дух эпохи, счастливо. Знакомым привет.Незнакомым – тем более: ходят в обнимкуте и эти, слыхать, соответствуя снимку,хоть засвеченному, хоть которого нет,но ведь был же – а что еще век, как не снимки?Будь, фотограф. Будь, свет: ляг, где лег, холодей.До свидания, сами поминки.И до скорого, мать, и до встречи, отец.С богом, мной обернувшееся зачатьев спешке, в августе, в схватке без цели. И счастьеот ключами во мне закипавших телец,мной клейменых… Пока, но отнюдь не прощайте.Факт, увидимся. Здесь не конец.Закругляйтесь. Кто хочет добавить,то есть кто-то другой, не как я, не такой,добавляй. А столетию – вечный покой.Веку – вечная память.Веку то, веку се, веку Богом отпущенный век —и в архив! Как альбом, как досье, как кассету – на полку.Потому что в раскопках искать его после – без толку:он был цель, то есть будущее и разбег,просто множил число человекна число километров и ставил под оперный снег,засыпающий действие, как новогоднюю елку.Сам уют – симуляция ласк и индустрия нег —для культуры не слой. Обернем мокрой тряпкой метелкуи протрем на прощанье светелку.И загоним под плинтус просроченный чеки иголку —ту, которой нам Хронос навел на запястье наколку,ставя нас на ночлег.