Читать «Виршалаим» онлайн - страница 16

Плюс

Потеплело в Москве, в декабре и даже – во мне;И асфальт прослезился лужами, сердце – стихами.Небосвод белёс и спокоен: волна к волне,Словно утреннее молоко в запотевшем стакане.Я вдыхаю ртомего сладковатый вкус —И становится в лёгких светло, и сердце заходится,Оттого что со мной поделился малыш ИисусМолоком, налитым ему рукой Богородицы.Всё вдыхаю, вдыхаю, вдыхаю – никак не напьюсь;Под ногами – слёзы: растаял по стольному граду снег.Потеплело – во мне. Наверное, это – плюсНа куполе храма, который – честнейший градусник.

Неуймётцарт

Чуть поднялась ты – и сразу пророкам неймётся:слава-де будет сказкой, а гибель – скотской.И начинаешь верить, что ты – Моцарт,и искать принимаешься новые сходства.Раз – и сквер уже не от слова «скверна»,два – и жизнь прекрасна, хоть и рискованна…Моцарта принял этот мир внутривенно,а тебя принимает – внутримосковно.

«Это просто закон, понимаешь? Таись – не таись…»

Это просто закон, понимаешь? Таись – не таись,А проклюнется истинавсё ж из тебя шилом.По твоим словам, ты истовый атеист —Серебро их на деле оказывается фальшивым:Заболела мама – и в животе дебоширомЗаметалось душное нечто, к Аллахам, ШивамИ каким-то Христам обращая хрипатый визг.Сам лежишь – навзничь, взор в потолок воткнув,Сквозь картон стены пробивается мамин кашель;И молитвой ты давишься, как ненавистной кашей,Потому что все мысли сгустились в неё в одну.И, в постели сев, словами блюёшь от бессилия,При котором взывать-то уже неважно – к кому…Шепчешь яростно, красно: «Чёрт подери, спаси её!..» —И не знаешь, что этот шёпот – сродни псалму.

Распятье

Оборванец-снег на вечернем распят перекрёстке —В лужах весь: они —как растерзанный в клочья деним;Исхудалая плоть грязна и бледней извёстки…Фонари хохочут жёлто и густо над ним.У распятого нынче последняя ночь в запасе;Чую, дышит ещё – вопреки декабрьской весне;Хоть вбивает без устали гвозди в его запястьяОбезумевший дождь – чую, дышит пока что снег.Но всё тоньше плоть: под бледной истоптанной кожейНа глазах бордюрамипроступают мослы.Наготу прикрывают лужи дрянной рогожей;Оборванец распят посреди нарядной Москвы.Посреди Москвы, рыдающей, словно Лондон,Подыхает; останется от бедолаги к утруТолько мокрое место, что было ему – лобным,Да бордюров мослы, раскиданные по двору.Но наступит день. И смех фонарей погаснет.И осмеянный ими – молчание их осмеёт,Снизойдя с небес после постыдной казни.Этим днём будет солнце. Мороз. Январь. Новый год.

Донецкая история

Моим родителям

Жаркий день подытожентучей над лётным полем.Рейс – не один – отложен,зал ожиданья полон.Будто нарочно кем-тов нём посажена рядомдевочка из Ташкентас мальчиком из Ленинграда.О, святая спонтанность:раз – и странно обоим;пара сердец заметаласьсветлым, трезвонным боем:ибо рука в руке-то,ибо с первого взглядачто-то меж той, из Ташкента, —и этим, из Ленинграда.Осень любовью настанетпару недель спустя.С невских, гранитных – стаейписьма на юг полетят,чтоб меж ответов – поверьте —мальчик метался в бессоннице,а разрывая конвертик —каждый новый конвертик,посланный ею конвертик! —вдыхал ташкентское солнце!..Знал бы: зима рваным рейсомс девочкою принёсетсяи Ленинград согреетсязеленоглазым солнцем.Знал бы, что дальше – годы:много волшебно-веских;вместе – в северном, гордом,на гранитных, на невских!..Вместе останутся (радипламени в каждом сосуде)и тогда в Ленинграде,когда Ленинграда не будет;знал бы!.. Не знает. Но, Боже,думают ли про завтрате, чьи рейсы отложены,те, что впервые – за руки?..