Читать «Кое-что из написанного» онлайн - страница 77

Между тем моя первая книга стала пользоваться определенным успехом. На нее вышло непредвиденное число положительных рецензий. Я так долго вбирал в себя сарказм Чокнутой, ее пренебрежение мной и моими устремлениями, что время от времени, даже когда все складывалось хорошо, боялся то ли оступиться, то ли допустить фальстарт. Но я таков, каков есть, и проживи я хоть миллион лет, мне никогда не стать П. П. П. Перед уходом я принес в Фонд экземпляр своей книги с трогательной надписью Лауре. Спустя час-другой, в пылу уже не помню какого скандала, она разорвала книгу, швырнула ее на пол и затоптала, как топчут окурок. В общем и целом это показалось мне удачным крещением, противовесом которому служила длинная положительная рецензия в «Коррьере делла Сера». Я все еще помню разодранную обложку на полу читальни Фонда. Какой-то перепуганный посетитель тайком поглядывал на нее, знать не зная смысла этого ритуального четвертования. Затем, как я и говорил в начале этих воспоминаний, настал час расплаты, нападения с резаком, прощания. Оставив на самом виду свой ключ, я в последний раз спустился по лестницам массивного палаццо на пощади Кавура с тем неуловимым чувством (чем-то средним между эйфорией и сожалением), которое мы испытываем, когда понимаем, что целая эпоха нашей жизни только что прошла навсегда.

* * *

Несмотря на смерть художественной литературы, неизменным остается тот факт, что по ходу инициации Карло в Квиринале кикеон пьют именно рассказчики. Судя по тому, что до нас дошло от «Нефти», Карло слушает восемь новелл, которые можно назвать новеллами посвящения. От одной из них — четвертой, осталось только заглавие. Стоит вспомнить оглавление этого маленького «Декамерона».

Новелла о человеке и его теле Новелла о переделке истории Новелла о тысяче и одном герое Новелла о четырех критиках и четырех художниках Новелла об отце и двух его дочерях Новелла о двух отцах и двух сыновьях Новелла о космическом полете Новелла о бойнях

Первый рассказчик — «человек остроумный». Такой обычно вызывает у людей симпатию. Он во фраке. С виду похож на «большого муравья, одетого как человек» или на «говорящего сверчка». Его рассказ — «притча». Смысл притчи — «отношение между автором и формой, которую он создает». Или же «полная независимость законов, по которым создается форма, от законов всех остальных форм».

«„Новелла о тысяче и одном герое“ галлюцинаторная, — утверждает второй рассказчик, — но не надо думать, что от этого она менее реальна». Еще более вдумчивый подход проявляет третий рассказчик. Перед началом «Новеллы о двух отцах и двух сыновьях» он просит у слушателей разрешения на короткую преамбулу, чтобы снизить драматизм «трагического зачина». Дело в том, что «рассказ ставит под угрозу, а то и вовсе переворачивает бытие. Перед тем как произнести ключевую фразу, повествующий субъект входит в состояние кризиса». Речь идет о полноценном кризисе, характерном для отношений с сакральным. «Рассказ пребывает в зоне сакрального». Эта опасность объясняет проведение обряда, снижающего накал драматизма, что достигается с помощью смеха. Подобно дикарям, мы нуждаемся в «шутовстве», «дурачестве».