Читать «Том 11. Из Багдада в Стамбул. На Тихом океане: рассказы» онлайн - страница 29
Карл Май
— Человек, эта лошадь бракованная, она не стоит двухсот пиастров. На ней нельзя скакать.
— Господин, она хорошая. Наверное, она только тебя не переносит.
— Я знаю, как это бывает. Она долго ходила под плохим седлом и под еще худшим всадником — лошадь всегда это помнит. Ее можно использовать лишь как вьючное животное.
— А тебе не нужно такое животное, господин?
— Нет, сейчас нет, только потом.
— Купи ее, ведь тебе больше не попадется лошадь, которая нужна!
— Зачем мне обременять себя животным, которое мне в тягость?
— Давай за сто пятьдесят!
— Сто и ни пиастром больше!
— Господин, ты шутишь!
— Оставь ее себе, в Бане я куплю другую. Пошли, Алло!
Я залез на вороного, и угольщик затрусил за мной с преданным выражением лица. Мы не сделали и пятидесяти шагов, как услышали возглас:
— Давай за сто тридцать, господин!
Я не ответил.
— Сто двадцать!
Я ехал и ехал.
— Ладно, давай за сотню!
Теперь я вернулся и спросил, продаст ли он мне скаковое седло и попону. Он согласился, и я купил у него вполне сносное седло и попону за сорок пиастров. Самое удачное для меня — он взял сумму в старых металлических деньгах, накопившихся у меня в карманах в изрядных количествах. Сложив все на лошадь, я попрощался с курдом:
— Живи долго, хоть ты и хотел обмануть своего друга, продавая ему лошадь за тройную цену.
Тот ответил мне хитрой задумчивой улыбкой. Попрощался с ним и Алло, собираясь сесть на лошадь. Его волосатая физиономия светилась от радости, что у него теперь есть такое богатство. Но курд схватил его за руку:
— Во имя Аллаха, не садись на лошадь! Она сбросит тебя, ты сломаешь шею!
— Этот мужчина прав, — вынужден был признать я. — Садись лучше на моего коня, а я сяду на твою лошадь, чтобы показать, как нужно с ней обращаться.
Алло с видимым удовольствием залез на моего жеребца, который спокойно перенес эту процедуру, ибо я был рядом. Я же подвел лошадь к стене и сел в седло. Она снова рванулась вперед. Я какое-то время выждал, потом натянул поводья и пришпорил. Она попыталась встать на дыбы — не удалось, постучала беспомощно копытами, и дыхание у нее сбилось, из всех пор выступил пот, а с губ крупными клочьями стала падать пена. Она стояла как вкопанная, хотя я врубил шпоры.
— Она покорилась, смотри! — произнес я удовлетворенно. — Теперь смотри, как она поскачет, и не пытайся снова продать другу плохую лошадь! Аллах с тобой!
И я поехал со двора.
— Господин, — обратился ко мне угольщик, — теперь этот черный — мой?
— Нет, — ответил я.
— Почему же?
— Этот черный сбросил бы тебя, если бы меня не было рядом. Ты поедешь на нем только сегодня, потому что завтра эта лошадь станет такой же послушной.
— И она будет моей, когда мы с вами расстанемся?
— Да, при условии, что мы будем тобой довольны.
— О, я сделаю все, что от меня потребуется.
Мы доехали до места, где прятались наши спутники. Все они остались весьма довольны моей сделкой. Только Халеф выразил сожаление.