Читать «Английская лаванда» онлайн - страница 32

Глава 12

Тюльпан черный

(значение: «Расставание с любимым»)

Север встретил Мередита потоками ливня.

– Узнаю родимое захолустье! – присвистнул он, отдавая носильщику свои пожитки.

С серого неба лило и лило, по прогнозам это был рецидив случившегося пятнадцать лет назад апокалипсиса, когда наводнением едва не смыло городок, этого сонного сопящего ежика с храмовыми шпилями вместо иголок. Заседание отложили на три дня из-за того, что не все участники смогли добраться по размытым сельским дорогам.

Гостиница представляла собой старое и обветшалое двухэтажное здание. Полы скрипели, в шкафах поселилась плесень. Мередит даже не распаковался и не стал переодеваться к ужину. Да и что за ужин можно было здесь ожидать?

– Ну и к черту эти деревья! – в сердцах воскликнул он в убогих гостиничных апартаментах.

Он решил пойти выпить. «Лебедь в заливе», бывший кабачок «Грот», где довелось провести несколько непотребных вечеров в отрочестве, распахнул двери перед странником, обогрел и угостил джином, пока город с каждым часом все глубже утопал в слякоти.

К Перси за стол подсела растрепанная особа и что-то залопотала про дожди.

«Гулящая» – сразу заключил Мередит. Он поставил ей выпивку. Она представилась Сирингой, и музыка потянула их в пляс. Клайву же дозволили взять в супруги музыкантшу. Посетительницы погребка оборачивались феями карточной колоды: акробатками в цирковых блестках, натурщицами, балеринами. «Он женился на музыкантше!» – в ярости подумал Мередит и запросил у скрипачей, больше похожих на дровосеков, номер еще быстрее, чтобы задохнуться, чтобы пятки отбить. Интересно, у четы Эрншо совместная спальня или раздельная? Совместная спальня – дурной тон, и К. наверняка ухватится за интерьерную мораль, как утопающий за соломинку.

Там, где Клайв изображал из себя выпорхнувшего из девятнадцатого столетия ангела, Мередит оставался по-средневековому ненасытным. В нем было что-то бравое, корабельное, моряцкое. Разоблачаясь из чиновничьей скорлупы, он становился радушным m'laddo с неким налетом импозантности, любящим ячменный отвар и бегущие танцы. Он мог проиграться в карты или сцепиться с гвардейцем, остро чувствуя при этом себя живым.

Нет, он еще найдет правильную жену, светскую да жеманную, приживет с ней кретинистых детей с лицом как крапчатая сметана и умилительными рыжими кудряшками, будет безвылазно пахать за судейской скамьей ради наследства этих олухов, которые, покрывшись козлиным пухом на подбородке, возненавидят его, и, обрюзгший да толстошеий, он станет хвататься за поясницу, беседовать с собаками и читать Диккенса.

Но сегодня ночью он был плясовым. Кельтская кровь кипела в глубоких акведуках вен, побуждала к зрелищным действиям. Так было, когда в экскурсионном рандеву он прознал, будто Эрншо считает свой лик похожим на один барельеф у адмиралтейства, и после тыкал пальцем во всякого барельефного льва на каждом доме, рычал и голосил: «Такой похож? А этот?» В майский семестр, когда они с Клайвом как-то спонтанно сблизились, он, движимый этой же силой, выпил больше всех на пивном фестивале, только бы писануться перед первокурсником. «Что я творю, срамота, для кого рисуюсь, он же крошечный и я знаю его с пеленок», – думал Перси, но в кураже требовал добавки из хмельного бочонка. Возвращаясь с ярмарки, Мередит то и дело нырял в кусты, Клайв чуть не надорвался от смеха. Какая-то пожилая леди проворчала: «Позор будущему нации!», М. огрызнулся вслед: «Именно, дорогая!» Они хохотали до икоты, потом разлеглись на лужайке, там их и сморило. Клайву никогда не требовалось много, чтобы набраться, а победителю пивного конкурса хотелось отдохнуть. Листья клевера кружились в немыслимых бретонских трикселях, вечер прохладил. Они влезли в крапиву и дули на кожу, брызгаясь слюной; слово «харкотина» вызвало новый приступ истерического веселья. Утро никак не желало наступать. Мередит нашел в траве шиллинг. Клайв солгал матери, что они допоздна торчали в синема.