Читать «Терапия пустого усилия. Когнитивно-ориентированный подход к быстрому облегчению душевной боли» онлайн - страница 153

В городе ночью

Тишина слагается

Из собачьего лая,

Запаха мокрых листьев

И далёкого лязга товарных вагонов.

Поздно. Моя дочурка спит,

Положив головку на скатерть

Возле остывшего самовара.

Бедная девочка! У неё нет матери.

Пора бы взять её на руки

И отнести в постель,

Но я не двигаюсь,

Даже не курю,

Чтобы не испортить тишину, –

А ещё потому,

Что я стихотворец.

Это значит, что в сущности

У меня нет ни самовара, ни дочери,

Есть только большое недоумение,

Которое называется: «мир».

И мир отнимает у меня всё время.

И:

И снова голос нежный,

И снова тишина,

И гладь равнины снежной

За стёклами окна.

Часы стучат так мерно,

Так ровен плеск стихов.

И счастье снова верно,

И больше нет грехов.

Я бросил их: я дома, –

Не манит путь назад.

Здесь всё душе знакомо…

Я нежно, грустно рад.

Мои неясны грёзы,

Я только тихо нов…

Закат рассыпал розы

По савану снегов.

Эти стихи передают разные и, быть может, в чем-то полярные эмоциональные оттенки. Но для нас важно общее между ними – отсутствие внутренних противоречий. В них нет внутреннего надрыва, наоборот, они пропитаны умиротворенностью. Внутренний диалог в них происходит тихо и гармонично. И отсутствует насильственное вмешательство в собственную душевную жизнь. Это и есть переживания созерцания.

Для терапевтического создания переживаний созерцания–невмешательства, мы используем приемы экспозиции–mindfulness, приемы «неулучшающего восприятия», о которых мы говорили на позапрошлом занятии.

То, что объединяет переживания вдохновения и переживания созерцания, можно назвать эмоциональным равновесием. В первом случае это равновесие в деятельности, подвижное равновесие. Тут, быть может, бушуют эмоции, но ни одна из них не нарушает общей соразмерности. Не превращается в страсть, в том смысле, что не закрывает собой другие душевные содержания. Оркестр душевной жизни воспроизводит множество различных тем и выражается во многих сложных действиях, но играет при этом чрезвычайно стройно, согласованно. Во втором случае это равновесие в покое, подобное, если воспользоваться восточной метафорой, покою океана – последний может волноваться на поверхности, но остается недвижимым в своих глубинах. Для нас важно, что и там и там человек, оставаясь бдительным, сознательным, бодрствующим, тем не менее не вмешивается в собственные душевные процессы.

Как мы уже говорили, вдохновение и созерцание – невмешательство, по видимому, не являются строго отграниченными друг от друга состояниями. Думаю, можно говорить о том, что вдохновение – это созерцание в деятельности, среди активности. А созерцание – это вдохновение в покое, пассивное вдохновение. И есть, конечно, состояния, которые не отнесешь ни к тому, ни к другому полюсу, где есть черты и того и другого. Как, например, в стихотворении Пушкина «Мечтатель».

МЕЧТАТЕЛЬ

По небу крадется луна,

На холме тьма седеет,

На воды пала тишина.

С долины ветер веет,

Молчит певица вешних дней

В пустыне темной рощи,

Стада почили средь полей,

И тих полет полнощи;

И мирный неги уголок

Ночь сумраком одела,

В камине гаснет огонек,

И свечка нагорела;

Стоит богов домашних лик