Читать «Век коммунизма?» онлайн

РЕВОЛЮЦИОННЫЕ события, начавшиеся в Петрограде в 1917 году и затем охватившие всю Россию, называли по-разному: риторически «Великой Октябрьской социалистической революцией» - началом новой эры истории, или попросту большевистским «государственным переворотом», который поставил крест на демократической Февральской революции.

Наиболее нейтральная формула заключена в названии книги американского журналиста Джона Рида, определившего петроградские события как «десять дней, которые потрясли мир». Ридовский репортаж пользовался в свое время огромной популярностью: книга, одобренная Лениным, усмотревшем в ней позицию, совпадающую с собственной, впоследствии запрещенная Сталиным, потому что центральная роль отводилась здесь не ему, а его сопернику Троцкому, - отличается живостью изложения хроники событий, но одновременно и односторонностью источников информации, в основном большевистских, и непониманием драматичности, если не трагичности исторического значения происходившего в России. Эта книга, при всей ее непосредственности, - первый пример мифологизации октябрьского переворота.

Описательная формула «десять дней, которые потрясли мир» остается справедливой, с одной лишь оговоркой, что эти дни были только началом перманентного потрясения, длившегося почти три четверти века и закончившегося в августовские дни 1991 года, когда цикл, начавшийся в октябре 1917 года, завершился, и Советский Союз прекратил существование, оставив по себе в наследство ситуацию почти той же смуты, которой было отмечено его рождение.

При этом следует заметить, что петроградские октябрьские дни, конечно же, потрясли мир, но в первую очередь и с большими разрушительными последствиями, ту его часть, где происходили, то есть Россию, которая очень скоро перестала существовать как таковая, ставши составной частью нового одновременно много- и наднационального государственного образования - Союза Советских Социалистических Республик.

Таким образом, возникла проблема соотношения старой и, так сказать, новоявленной России как части СССР, пусть и преобладающей. Возникла также и проблема соотношения СССР и остальной части мира, проблема совершенно новая, поскольку, в отличие от любого государства традиционного типа, включая и царскую Россию, СССР был государством своеобразным, так как считал и объявлял себя исходным ядром будущего тоталитарного сообщества, которое должно было родиться в результате мировой революции, и СССР был ее плацдармом и центром интернациональной организации, призванной осуществлять и направлять этот переворот.

Правда, на деле, с эволюцией исходной ситуации и изначального замысла, СССР превратился в империю нового типа, а мировая революция стала синонимом имперской экспансии, что было двумя сторонами одной медали. Верно, однако, и то, что новая империя коренным образом отличалась и от царской, с которой практически совпадала территориально: это была советская, красная империя, возникшая в границах российской, культура которой, подвергнутая манипуляциям со стороны новой идеологии, поставляла немало ингредиентов для нового «советского патриотизма».