Читать «Плавучий мост. Журнал поэзии. №3/2016» онлайн - страница 79

Почтовая открытка, май 2012

Дверь на террасу распахнута,желтая армия одуванчиковнеумолимо захватывает газон,белка разыскивает орехи,прошлогодние. Ожидается дождь,качели уже мечтают о ветре.Если верить воскресным газетам,ничего этого быть не должно.Ни скворца, что свою элегию,доверяет клену, ни сорнойтравы, подруги шмелей.Если отвлечься от несовершенства,Здесь работает невидимая машинанад совершенством. Впрочем,даже яблоня, которая как и я,увидела свет во время войны,снова готова к цветенью.

Три ветра. Троица

Один ветер сорванецболтается на занавесках,другой мою книгу листаетв дикой спешке,Третий собирает камни,дабы этот мирне затерялся до времени.На каких языкахследует говорить,чтобы исцелить этот мир?И правда ли, что существуетдля света пятьдесят названий?

Май

Длится май, и я читаюнеразрезанную книгу,уже написанную моей жизнью,год за годом. На последней страницесказано, какой могла быть моя жизньно так и не стала. Источникдостоверный, поправленный чуть.Милосердный автор дает мне понять,он еще продолжит забытый поиск любви.Вечером я вижу себя в окне,и что удивляет, это будто нету меняиного выбора, кроме книги этой передо мной,темной и тяжкой, как будто из гранита.

Пожиратель ворон

Ворону, рассказывал некто,кто пережил войну,надо варитьс сосновой древесиной,она связывает яды.И щавель добавлять,который презирают звери.Непонятен порядокмирного мира.Мы сидим под небом, дивясьна закат солнца.Вороны сидят на сосне,последнее слово за ними.

Рене Каландиа (1944-2013)

Стихотворения

Рене (Гигла Владимирович) Каландиа родился в 1944 году. Вырос в Мингрелии, в Зугдиди. Служил на Черноморском флоте. Учился в институте в Латвии, в Риге. Затем долго жил в Сухуми. Автор нескольких ярких, авангардных книг стихов и многих переводов латышской поэзии.

Перевёл с грузинского Владимир Алейников

К Грузии

Всюду искал я тебя. В ежедневных привычных программах радио – голос звучал и ещё о тебе… твой, и с телеэкранов твой царственный облик сиял. Часто бывало, помногу всё тот же смотрел кинофильм. Ради тебя даже с сукиным сыном сумбурные вёл разговоры, чтобы услышать хоть что-то ещё.

Было – в испуге бежал по долине своих сновидений; помню – шуршащий песок из-под ногускользал. Клёкотом хриплым и странным для многих порой изъяснялся – горло поющее ужас чужбины тогда разрывал… Так миновало всё то, что обязано было уйти. Я вернулся к тебе. Не заноси же ты лезвий над телом тельца – я мычание жертвы слыхал… Просто возьми – на затылок лысеющий мой гордую тяжесть – широкую длань положи, точно лист заповедный чинары, – вечнозелёным прощением – благословеньем родительским и сожаленьем; тенью у врат ожидавшей печали меня приручи. Что там о небе ещё говорить, если Галактион твой, словно тиарой высот, им себя увенчал!..