Читать «Душевная болезнь Гоголя» онлайн - страница 40

Чаадаев тоже попытался смягчить критику: «Он нас немного обманул. Что вы хотите, чтобы человек, закуренный со всех сторон ладаном, не зазнался? Недостатки книги принадлежат не ему, а тем, кто его превозносил до безумия, кто пресмыкался перед ним, как перед высшим проявлением русского духа, которые ожидали от него какого-то преображения русского слова. Главная беда от его поклонников, которые его чрезмерно возвеличили. Но он тот же гениальный человек. Он и в болезненном состоянии души, в котором теперь находится, выше всех своих хулителей и когда захочет, сокрушит их одним словом. Все, что сказано о книге, исполнено какой-то странной злобы против автора. Ему как будто не могут простить, что веселивший нас столько времени, он вздумал поговорить с нами не в шутку. На меня находит грусть, когда я вижу злобу против любимого писателя за то, что перестал нас тешить и с чувством скорби исповедуется перед нами».

После ознакомления с этим письмом Гоголь, по непонятной причине, стал избегать встреч с Чаадаевым, а когда по настойчивой просьбе друзей был привезен на встречу с ним, повел себя странно. Прошел, ни на кого не глядя, в глубину комнаты, сел на диван и весь вечер сидел молча, с закрытыми глазами, и так же молча ушел. Возможно, у него в это время был, по его выражению, приступ «жизненного онемения», во время которого он не мог общаться с людьми. Но его не поняли. А нужно было глубже заглянуть в его страдающую душу и увидеть явные болезненные изменения в характере и поведении.

В одном из писем Гоголь сам признал свою книгу «плодом патологического творчества». Те, кто выступал с осуждением книги, осуждали, в сущности, его душевную болезнь, которая все больше стала влиять на его мысли, на его поведение, на его творчество. После всех неприятностей Гоголь впал в депрессию.

Формально Гоголь согласился с критикой, но фактически остался при своем мнении. Он все больше находил в себе недостатков и считал, что за сатиру на людей должен нести ответственность. Он стал искать способ, как наказать себя за грехи. И вскоре нашел такой способ, который ему подсказало его больное воображение.

Идеи самообвинения и самоуничижения были еще до выпуска книги «Выбранные места». Он пишет 14 декабря 1844 года из Франкфурта Шевыреву: «Я виноват во всем, я произвел путаницу и ералаш. Я смутил и взбаламутил всех, произвел на всех чувство неудовольствия, поставил в неприятное положение людей. Виноватый должен быть наказан. Я наказываю себя лишением денег, следующих мне за выручку от собственных сочинений. Я не был бы спокоен, если бы употребил эти деньги в свою пользу. Всякий рубль и копейка, купленные неудовольствием, огорчениями и оскорблениями многих, должны быть употреблены на святое дело. Все деньги будут принадлежать бедным студентам. Получившие деньги не должны знать, от кого они, ни при жизни моей, ни после смерти».