Читать «Балканские призраки. Пронзительное путешествие сквозь историю» онлайн - страница 217

На этот раз, как мне показалось, он может преуспеть.

Эпилог

Дорога в Адрианополь

«Весь день мы ползли на юг по опустошенным землям. Душный, жаркий воздух был тяжел, словно дыхание смерти бессчетного ряда поколений», – записал Джон Рид, проезжая по равнинам Фракии.

В конце 1990 г. я вернулся из Афин в Салоники. Оттуда двинулся на юг. Автобус тащился через сонные, табачно-бурого цвета поля, окаймленные тополями и умирающими олеандрами, покрытыми пылью. Слева высились розовые горбы Родопских гор, покрытые лишайниками. За ними уже была Болгария. Справа дремало молочно-голубоватое Эгейское море. Узкая долина, расположившаяся между ними, слышала барабанный бой неисчислимых наступавших и отступавших армий. У греческих солдат в автобусе на шеях болтались крупные золотые византийские кресты. По радио звучали ритмы Малой Азии. Драма, Филиппи, Кавалла, Ксанти, Комотини, Александруполис: грустные неоновые всполохи на бетонных коробках, обремененные, словно вопреки своей воле, историческим величием места, где в последнее десятилетие XX в. детей все еще обучали с помощью зубрежки.

В Комотини мимо окна автобуса промелькнула турчанка, закутанная в черное. Я видел полуразрушенные мечети, обставленные с трех сторон многоэтажными жилыми домами. С другой стороны располагалось греческое православное кладбище, обсаженное кипарисами и с безупречно подстриженным газоном. На почерневшей стене баллончиком была выведена надпись по-гречески: «Exo Tourkos!» [ «Долой турок!»].

У Александруполиса автобус свернул на север, вдоль греко-турецкой границы, проходящей по реке Эврос. Другие города, чьи красивые древние названия лишили их настоящего: Суфлион, Орестиас. Затем, через поля зреющих подсолнухов со стороны греческой территории, я заметил вдалеке гнездо минаретов и пузатых куполов: первый в цепочке великих исламских городов, протянувшейся от самой Индии, – Адрианополь. Я прибыл к забытой задней двери Европы.

На пограничном посту, под алым знаменем с полумесяцем, висела выцветшая фотография gazi («вождя») Мустафы Кемаля Ататюрка, основателя Турецкой республики. Чем-то он напоминал арийского Дракулу: в черном смокинге, взгляд сверху вниз из-под густых бровей, мысок светлых волос надо лбом выдавал смешанное македонское происхождение.

«Османская империя канула в прошлое. Родилась новая Турция, – заявил Ататюрк в 1922 г. – Страны могут быть разными, но цивилизация одна и та же. ‹…› Падение Османской империи началось в тот день, когда, возгордившись своими победами над Западом, она оборвала все связи с европейскими нациями. Это было ошибкой, которую мы не повторим». Ататюрк заверял свой народ, что турецкое общество отныне «уверенным курсом… идет маршем с Востока на Запад». Этот марш прерывался на длительное время, и еще предстоит преодолеть многие километры. Я шел по мосту через широкую, медлительную реку. Посередине моста стояла мраморная будка с арабскими надписями. Рядом с ней недвижно застыл вооруженный солдат в хаки и белом шлеме. По гордому и отрешенному выражению его лица можно было понять, что он способен на любую жестокость.