Читать «Московские праздные дни: Метафизический путеводитель по столице и ее календарю» онлайн - страница 252

*

Покров означает готовность к зиме. Ко льду, к приходу вакуума, перманентной внешней несвободе. Покров показывает пример мобилизации природы для совершения на первый взгляд лишнего, нелепого жеста. Повторяя этот жест, крестясь на снег, тихий московский человек чертил границу, раздвигая в охлажденной, подступившей вплотную государевой тверди — коридор, чулан, пещеру. (Кухню, купол под одеялом, ребристый свод во рту.) Урок Покрова в том, что день может быть удвоен. Также и праздный человек «удвоен» — разъят, разрезан на красные стяги, и одновременно спрятан, сокрыт, цел и свободен.

Начало нуля

На Покров начинается «нулевой» сезон Москвы.

Казанский спуск начнется завтра; сегодня на мгновение столица зависает над пропастью будущего времени. Город заполняют предметы поздней осени: застегнутые на все пуговицы дома, соборы, фигуры горожан.

Еще один урок Покрова в том, как должно прятаться Москве; как плотности человека и камня (равно и пустоты оных) могут поменяться местами. На праздник; в этом и состоит праздник. Посмотрим еще раз на собор, с которого началось наше обозрение Москвы. Покровский собор потому и представляет собой лучшую эмблему Москвы, что показывает въяве, как застегивается на все застежки Человек-Москва. Вот так: по кругу, по девяти праздникам, которые вместе составляют: а) победный летний жест (праздники храмов, входящие в покровский «хоровод», отмечаются с апреля по октябрь) и б) уже указанные прятки, когда крестящийся московит уходит по спирали во самого себя.

Собор Василия Блаженного празднует, исходит урожаем форм, и одновременно, как одушевленная фигура, незаметно «крестится», заворачивается по спирали из экстерьера в интерьер. При этом его пышные формы дробятся все более, все теснее нас сжимают его кружевные потроха, стремясь к тому размеру внутренней пустоты, в которой только и может поместиться один человек.

Все верно: он подобен человеку, этот собор — в процессе, в «алгебраическом» (московском) уравнении времен. И то и другое суть свертки календаря, каменный и человечий свитки памяти.

*

Московская ткань времени сходится свитком. Так завершается московский праздный год: заворачивается извне вовнутрь, за Покров; так, полнясь оборотами-слоями, Москва копит время. Поэтому в ней более невидимого, нежели видимого. Драма в том, что склонная к поверхностному жесту Москва первая же скоро забывает о своем внутреннем теле памяти. На Покров она как будто «обнуляет» счетчик времени. Точно за кору головного (городского) мозга, в несознаваемые пространства уходит ее история.