Читать «Московские праздные дни: Метафизический путеводитель по столице и ее календарю» онлайн - страница 251
Андрей Балдин
Впоследствии наиболее истовыми празднователями Покрова были обороняющие Россию южные казаки, у которых икона с изображением акта Божия укрытия (Покрова) по сей день считается особо почитаемой.
Иногда Покров в самом деле совпадает в Москве с первым снегопадом; московит видел в этом некий важный закон, правило и приказ. Лето окончено. Человек, собирая в в памяти прошедший год –в одно целое, в точку, –сам под первым снегом как будто собирался, остывал и каменел; и затем безбоязненно принимал зиму.
Первый снег исчезал по окончании праздничного дня, оставляя по себе похмелие природы, грязь и тоску. Но знак его становился оттого еще более чист, несмываем в памяти. Сама природа-матушка рисовала в календаре в этот день большую белую отметину. Сие средоточие белого помогало обитателям охлажденной северной столицы (не путать с Питером, коего во времена Барбаро не было и в помине) в сохранении личного тепла, или –в защите потаенной свободы.
*
Покров –праздник пряток.
Мы даже когда крестимся, прячемся. В самом деле –это особенно заметно в сравнении с теми же
*
Еще внимательней я стал приглядываться к празднику Покрова, когда прочитал об одной московской традиции сталинских времен. В день падения первого снега горожане, не имея возможности пойти по-человечески в церковь, отмечали событие тайно, молясь, точно на икону, — на снег, вспоминая далеких друзей, посылая друг другу по белой почте-почве молчаливый привет.
Горизонт замыкали башни высоток, колпаки разряженных порнофруктами терракотовых домов.
Нынешние московские небоскребы ни в какое сравнение не идут с этими старыми монстрами; сегодня строят пустышки, подставки для карандашей –все это изображения, не имеющие внутри себя запеченного в глину человека.
Они не есть Покров.
Тогда на Покров, под первым снегом, сообщающем Москве о вечности (почему? потому именно, что приход его мгновенен) высотки на один день становились храмами.
Они играли в церкви, точнее, в башни Кремля, но того, прежнего Кремля, в котором действовали церкви. Высотки возвращали Москву в Москву. Под первым снегом камень оживал: дома могли молиться.
В этот переломный, меняющий природу времени октябрьский день люди и башни сигналили друг другу, адресуя всяк из-под своего покрова тишайшее послание посредством нежданно явившегося в почтовой белизне эфира: настолько чист, внезапен и недолог был каждый раз этот снег, свет удвоенного, большего мира. Позже в диалог времен вступили космические аппараты, ракеты, которые, пусть внешне, но, поставленные вертикально, напоминали башни; к тому же первые полеты в космос (туда, в эфир) были поводами к праздникам. Я помню эти дни: Москва безбоязненно глотала космос, его п