Читать «Дозорная ветка. Стихи и переводы» онлайн - страница 29

Летописцу лесного фронта

Невыносим рыбацкий зуд, слепит и жжет росинка. Но не смолкает «ундервуд» — трофейная машинка. Диктуют грозы сквозь окно, хотя свое про танки отбарабанила давно она в штабной землянке. Сменила строгий стиль и лад, изведала немало, и жизнь и смерть под гул блокад сурово отстучала. Ты помнишь топкую постель, ведь в ней друзья уснули. Стучит машинка! Буквы к ней летят, как наши пули. Не надо загонять в размер печаль болотных чаек. И гонит летний сонм химер войны живой печатник. Простроченная тишина. И стол как поле боя. И ноет сердце дотемна, заходится от боли!

Печура

У надгробья две ракиты головы склонили. Здесь две девочки убиты. Спят в одной могиле. Грустный камень на обрыве, ты один — свидетель, как оплаканы родными в сорок третьем дети. Люди, слушайте, смотрите, не случится чудо. Крик не смолкнет на граните: «Их убил Печура!» По какой земле гуляет этот гад, наглея. Даже камень проклинает полицая-зверя! Может, он удрал за море: принимайте гостя. Сколько лет седое горе плачет на погосте: «Ой, ракиты, не шумите, не случится чудо. Моих дочек не будите». Их убил Печура.

Алексей Пысин

Паром

Левый берег покатый. Правый берег крутой. Пахнет сеном и мятой и вчерашней ухой. На крутом перекате звонко выстрелил сом. На блестящем канате повели мы паром. И телегу с мешками, и коня, и гармонь. Трос дрожит под руками. Обжигает ладонь. На паром наш пловучий тянем берег в стогах, тянем сонные кручи, тянем даль в облаках. Кто домой, кто к невесте, кто от тещи бегом. Рейсов сто или двести за день сделал паром. Весь лохматый и сонный, вышел вечер на луг. На канат раскаленный с кручи глянул я вдруг — от зари он червонный иль нагрелся от рук?

«На родину тропинка…»

На родину тропинка, что нитка без узла. Был камень у села. Безногий бог каменьев. Покатый, рыжеватый валун на сотни тонн. Куда скатился он, где канул он бесследно? Печалиться не надо об этом камне, брат. Ты столько знал утрат, что камень тот — песчинка…