Да! Да! Да!Это — он.Невысокий, невзрачный, совсем не кудрявый,Чуть сутулый, ничуть не пленительный парень, —Таких не любит кинематограф.Предки его обладалиИсключительным чувством юмораИ поэтому точно знали,Что Моисей разгрохал свои скрижалиС явным пристрастием:Богатым — «кради!», а бедным — «не».О братья, расстрелянные и сожженные!Ваш пепел давным-давноПерешел на орбиту созвездий.О скрипки, расстрелянные и сожженные!Идя по городу, я бормочу ваш реквием.Я бормочу ваш реквием,Я слежу за орбитой пепла,Я благодарен крышам из плесневелых плашек,Где лепетали скрипкиИ грохали молотки.Я бормочу ваш реквием,Я слежу за орбитой пепла.
* * *
Ты о розовую тучкуВытри ноги у порога.Для тебя включу я памятьВ сеть на двести двадцать вольт.Файве, Файвеле, сегодняТы — герой моей поэмы,Ты сирены не услышал,Потому что этой ночьюСын родился у тебя,Потому что этой ночьюПела флейта голубая,И она таки напелаСто мальчишеских имен.Ты о розовую тучкуВытри ноги у порога.Для тебя включаю памятьВ сеть на двести двадцать вольт.Через линзу расстоянийТы увидишь все, что было:Эти жесткие тужуркиИ крутые сапоги.Мы такие песни пели,Мы такую правду знали,Что горланили с порога:— Левой!Левой! —«Левый марш».Мы не ели и не спали,В коже чертовой ходили.Самокрутки из газеты,Белых семечек стакан.Мы такие песни пели,Мы такую правду знали,Что горланили с порога:— Левой!Левой! —«Левый марш».
* * *
Набирая скорость света,Скорость мысли набирая,Наша молодость летела,Кожу с фальши обдирая.Но фашист в рубашке черной,Окуная кисти в краску,Ставил, ставил крестик черныйНа белье, на танк, на каску.Увлечен идеей черной,Парень с профилем вестфальцаОбтирал рубашкой чернойПочернелый ноготь пальца.И бальзам густой и черныйОпрокидывая в горло,Он стучал по стойке чернойТак, как будто занял город.Подмахнув строкою чернойНаше небо над границей,Он ушел дорогой черной,Чтобы черной стать страницей.Черный, черный, черный, черный,Он, как светопреставление,Черный, черный, черный, черныйШел на светопреступленье.
