Устав от тряски перепутий,совсем недавно, в сентябре,я ехал в маленькой каютеиз Братска вверх по Ангаре.И полагал вполне разумно,что мне удастся здесь поспать,и отдохнуть от стройки шумной,и хоть немного пописать.Ведь помогают размышленьюи сочинению стиховреки согласное теченьеи очертанья берегов.А получилось так на деле,что целый день, уже с утра,на пароходике гремелидинамики и рупора.Достав столичную 1 НОвинку,с усердьем честного глупцакрутил радист одну пластинку,одну и ту же без конца.Она звучала в час рассвета,когда все смутно и темнои у дежурного буфетазакрыто ставнею окно.Она «е умолкала позднов тот срок, когда, сбавляя ход,под небом осени беззвезднымшел осторожно пароход.Она кружилась постояннои отравляла мне житье,Но пассажиры, как ни странно,охотно слушали ее.В полупустом читальном зале,где был всегда неверный свет,ее парнишки напевалинад пачкой выцветших газет.И в грубых ватниках девчонкив своей наивной простоте,поправив шпильки и гребенки,слова записывали те:«Ты сегодня мне принесНе букет из пышных роз,Не фиалки и не лилии, —Протянул мне робко тыОчень скромные цветы,Но они такие милые…Ландыши, ландыши…»Нет, не цветы меня озлилии не цветы мешали жить.Не против ландышей и лилийрешил я нынче говорить.Я жил не только для бумаги,не только книжицы листал,я по утрам в лесном оврагесам эти ландыши искал.И у меня — от сонма белыхцветков, раскрывшихся едва, —стучало сердце и пьянела —в листве и хвое — голова.Я сам еще в недавнем прошломдарил созвездия цветов,но без таких, как эти, пошлых,без патефонных этих слов.Поэзия! Моя отрада!Та, что всего меня взялаи что дешевою эстрадойни разу в жизни не была;та, что, порвав на лире струны,чтоб не томить и не бренчать,хотела только быть трибунойи успевала ею стать;та, что жила едва не с детства,с тех пор, как мир ее узнал,без непотребного кокетстваи потребительских похвал,воюй открыто, без сурдинки,гражданским воздухом дыши.И эти жалкие пластинкипобедным басом заглуши.
