Средь слабых луж и предвечерних бликов,на станции, запомнившейся мне,две девочки с лукошком земляникизастенчиво стояли в стороне.В своих платьишках, стираных и старых,они не зазывали никого,два маленькие ангела базара,не тронутые лапами его.Они об этом думали едва ли,хозяечки светаюших полян,когда с недетским тщанием продавалиту ягоду по два рубля стакан.Земли зеленой тоненькие дочки,сестренки перелесков и криниц,и эти их некрепкие кулечкииз свернутых тетрадочных страниц,где тихая работа семилетки,свидетельства побед и неудачи педагога красные отметкипод кляксами диктантов и задач…Проехав чуть не половину мира,держа рублевки смятые в руках,шли прямо к их лукошку пассажирыв своих пижамах, майках, пиджаках.Не побывав на маленьком вокзале,к себе кулечки бережно прижав,они, заметно подобрев, влезалив уже готовый тронуться состав.На этот раз, не поддаваясь качке,на полку забираться я не стал —ел ягоды. И хитрые задачкипо многу раз пристрастно проверял.
ПРИЗЫВНИК
Под пристами гомон прощальныйв селе, где обрыв да песок,на наш пароходик недальнийс вещичками сел паренек.Он весел, видать, и обижен,доволен и вроде как нет, —уже под машинку острижен,еще по–граждански одет.По этой–то воинской стрижке,по блеску сердитому глазмы в крепком сибирском парнишкесолдата признали сейчас.Стоял он на палубе сирои думал, как видно, что он..от прочих речных пассажировнезримо уже отделен.Он был одинок и печаленсреди интересов чужих:от жизни привычной отчалил,а новой еще не достиг.Не знал он, когда между намистоял с узелочком своим,что армии красное знамяуже распростерлось над ним.Себя отделив и принизив,не знал он, однако, того,что слава сибирских дивизийуже осенила его.Он вовсе не думал, парнишка,что в штатской одежке у насвоенные красные книжкитихонько лежат про запас.Еще понимать ему рано,что связаны службой однойвеликой войны ветераныи он, призывник молодой.Поэтому, хоть небогато —нам не с чего тут пировать, —мы, словно бы младшего брата,решили его провожать.Решили хоть чуть, да отметить,хоть что, но поставить ему.А что мы там пили в буфете,сейчас вспоминать ни к чему.Но можно ли, коль без притворства,а как это есть говорить,каким–нибудь клюквенным морсомсолдатскую дружбу скрепить?
