Читать «Антология новой грузинской поэзии» онлайн - страница 64

Открылась хлебная дверь, из неё вышел хлебный человек с корзиной хлеба, за ним увязался хлебный след. Человек сказал: — Останься в доме. След сказал: — Продолжай идти. Шли, шли и встретили другого человека: он вышел из винной двери и нес кувшин, полный мудрости. Сели все вместе под деревом, Обменялись — чем было и двинулись в путь. Дома каждого ждет семья. Их увидели те другие люди и сказали: — К этому дереву они придут еще, Может, и нас позовут. Услышало их дерево и сказало: — Подойдите. Подошли и встали под деревом. Прозрачный залез наверх, другие остались внизу. Они сомкнули круг и связали дерево. Дерево сказало: — Пустите. Прозрачный сверху крикнул: — Не отпускайте! Дерево открыло листья и взглянуло ими на небо, небо посмотрело вниз звездами. Мужчины испугались и сказали: — Расходимся по домам! Прозрачному дракону пришлись по вкусу внутренности прозрачного человека. Белый дракон позавтракал белым человеком. Желтый дракон пообедал желтым человеком. Красный дракон пополдничал красным человеком. Черный дракон поужинал черным человеком. Где были, там и остались, не дай нам Бог отведать их участи! Храни Всевышний это дерево! Кружка, шишка, стружка, мышка.

ЗУРАБ РТВЕЛИАШВИЛИ

ИЗУМРУДНЫЕ КРЕСТЫ

стихи на бархате революции

_{Перевод И. Ермаковой}

Озвучь мое эхо, Хронос, покуда считаешь нас, секунды веди на голос, — я площадь пущу в пляс. Из вопля камней брусчатки огнем по хребта мосту, на голос ребер — из пятки по позвонкам взойду. Смирённому — поцелуя не подарю за так, не верящего — скручу я, пусть учит на мой такт молитву, как пушки грохот, висящую над толпой, и, как сумасшедший город, пусть ищет чужой покой. Пожар — это солнце!                                 Строясь, секунды сжигают час, озвучь мое эхо, Хронос, пока ты считаешь нас: вот площадь — как Бог в лезгинке, вот — пьяное море ртов, — скорее! Пока не сменили дубинки на изумруды крестов.

АПОКРИФ

_{Перевод В. Науменко}

Отче наш, иже еси на небеси, я — крематорий, полнящийся грехами. Во мне миллиарды распались, их память спит, но их молитвы, что свитки, пылающие над нами. Отче наш, иже еси на небеси, я — автострада распятых дорог и линий; стадо железных животных, бессмертных сил пастырь кнутом охаживает в долине.