Читать «Пятая печать. Том 2» онлайн - страница 75

Некоторые двери хранят неизгладимые следы сокрушительных штурмов на почве ревности. Значит, за этими дверями, говоря по-французски «шерше ля фам»! Страсти барачного быта, вскипая в тесных комнатушках, под напором фатальной тяги русской души к просторам, вырываются из-за дверей в темный и длинный, как канализационная труба, коридор. Гулянка или драка, которые неразрывны, зарождаясь в тесных комнатушках, по достижении соответствующего градуса, как вулканическая лава, извергаются в коридор — клоаку человеческих страстей. Отрыгнувшись сюда, они становятся общественным достоянием и, как смерч, засасывают в себя все новых активистов, пока не охватят весь барак и не перекинутся в соседний!

Но какие бы вулканические страсти не потрясали барак: свадьба с традиционным битьем посуды и пьяных морд; праздничное гулянье вдоль коридора баб, накирявшихся до поросячьего визга при исполнении песен советских композиторов; обычная драка с лихой погоней вдоль коридора и последующим сокрушительным вышибанием двери (иногда не той!)… но!.. но ведра! Ведра перед дверями со всем содержимым стоят на местах непоколебимо, как часовые у Мавзолея!

Эндемична фауна бараков. Не водятся в бараках сентиментальные кошки-мышки. Под зыбкими досками прогнивших полов затаились громадные злющие крысы, а щелястые стены бараков заполнены не только опилками, но и клопами. На продуваемых ветрами чердаках до войны по-гамлетовски трагично и так же бессмысленно стонали голуби. Но в начале пайковой эры все поняли: лучше голубь в кастрюльке, чем курица в мечтах. Голуби уже не стонут.

Кряхтят и стонут основные представители барачной фауны — люди. Но, в отличие от голубей, они быстро приумножаются! Не потому что по вечерам в бараках света нет. А потому, что все новые и новые «икуированные» или «выковЫренные» работяги с семьями втискиваются в бараки. Производство расширяется — люди в бараках сжимаются, по мере того как все новые станки заполняют когда-то просторные цеха Уралмаша. Но никто не стонет перед начальством за тесноту в комнатушке. Все усвоили горький опыт стонавших голубей. Любители постонать за просторную жисть и дополнительные квадратные метры сразу лишаются брОни и по повестке из военкомата исчезают в бескрайних просторах войны, привольно раскинувшейся от Белого моря до Черного! Там места всем хватает…

Оставшиеся внутри бараков промежутки меж кастрюлями и ведрами разного применения все плотнее заполняются безропотными мужьями, до колик в животе боящихся военкомата, женами, боящимися за мужей, детьми, которые другой жизни не знают, стариками, намылившимися в мир иной, более просторный. А вновь прибывающие с запада «выковыренные», еще контуженные эвакуацией, покорно делят крошечные жилплощадки в шестнадцать квадратных метров с аборигенами, перегораживая комнату живописными тряпками, развешенными на веревках, с расчетом, чтобы единственная дверь была общедоступна.