Читать «Вятское кружево» онлайн - страница 30

Но вот Августа Николаевна улыбнулась каким-то своим мыслям еле заметно, брезжущей улыбкой, и Сережа отозвался на нее широкой улыбкой мгновенно, как эхо. А Петр Паратиков, не зная, чему это улыбается товарищ, громко захохотал и тут же ладонями зажал себе рот. Учительница без укора посмотрела на него, и мальчуган пообещал клятвенным шепотом:

— Больше не буду, разрази меня гром!

«Августа Николаевна никогда не умрет, — мысленно успокоил себя Сережа. — Есть такие люди, которые никогда не умирают. Это, наверное, учителя и врачи. Кого только не учила Августа Николаевна в деревне Кукушка! Даже дедушка учился у нее. Сколько людей она пережила! Живет и работает год по году, и эдак будет всегда».

А как же иначе?

По-другому представить эту жизнь Сережа пока не мог.

Зазвенел звонок. Девочки окружили учительницу и принялись ее расспрашивать. О чем, понять было нельзя, потому что звонок все звенел, звенел и звенел, на что Петр Паратиков, затыкая уши, отозвался с неодобрением:

— Глухими нас сделает!

Когда наконец-то звонок замолчал, стали слышны голоса девочек:

— Платье на вас какое красивое, Августа Николаевна!

— А воротничо-оок!

— Манжетички.

— Сами шили?

Оглядывая себя, старая учительница не спеша ответила:

— Платье — не сама. Кружавчики мама плела, а я ей помогала. Я тогда молодая была. На свадьбу готовила…

Девочки заахали-заохали:

— Платье-то! Платье-то!

— С цветочками.

— Ни в одном магазине не купишь.

— В прошлом году Августа Николаевна в этом же платье приходила.

— Да не в этом!..

— Один раз в этом.

Петр Паратиков терпел-терпел и басом, неожиданным для его маленького росточка, рявкнул, перекрывая классный шум:

— Чего раскричались, пигалицы?

И в наступившей тишине произнес тихим, но внушительным голосом:

— Августе Николаевне на переменах тоже отдыхать надо. А вы-ыы!

Он сощурил узкие глаза, снизу вверх оглядел этих голенастых девочек, каждая из которых была на голову выше его, и припечатал:

— Вон в каких невест вымахали, а ни одна толковое сочинение написать не может.

Присвистнул, сунул руки в карманы штанов и при всеобщем молчании удалился из класса.

А вслед за ним вышел и Сережа.

— Слыхал, как я их? — победно спросил Петр Паратиков.

— Слыха-аал…

— Это я за смех. За хиханьки да хаханьки. Смеяться над умными людьми меньше будут. Нагнись.

Сережа нагнулся, и мальчуган зашептал ему в самое ухо:

— Ты мне завидуешь, что я маленький?

— Не особенно.

— Маленько-то завидуешь?

— Да и маленько не завидую.

Петр Паратиков вздохнул и признался:

— А я тебе еще как завидую…

— Ты еще вырастешь, — утешил Сережа. — Какие наши годы! Что ты дома-то делаешь?

— Из пластилина греков леплю, — громко ответил Петр Паратиков.

Сережа спросил:

— Древних или нынешних?

— Исключительно древних: очень умные люди были.

— Покажешь? — загорелся Сережа.

— Нынче? Нынче не могу: в Полетаевщину еду.

А сторожиха Вера Ильинична Кислицина уже звонила истово в старинный звонок — колокольчик «Дар Валдая», каких раньше было много в этом раздольном некогда ямщицком краю.

Уроки бежали быстро, как кони среди рассыпчатых снегов, и, уставая, Сережа смирился с тем, что скоро придется идти домой.