Читать «Шайтанкуль - чёртово озеро» онлайн - страница 49

— Видать, судьба, сама природа против! Жил, как зверь, в норе, как зверь, в норе и сдохнуть должен!

Старик без особой радости стал вытаскивать содержимое торбы: три бутылки водки, две буханки хлеба, пять пачек соли, десять пачек "Беломора" и столько же махорки, полсотни пачек чая, кулёк с конфетами и килограмма два сахара-рафинада. Жадный и хитрый Кадыр всё же оставил о себе добрую память.

Выпив несколько глотков водки, отшельник охмелел и сразу же уснул, обхватив торбу руками, будто кто-то мог отобрать её. Проснулся только к вечеру, с тяжёлой головой. Добираться до Шайтанкуля в темноте не рискнул, поэтому ночь провёл на берегу у костра. Пил до отрыжки запашистый сладкий чай и выкурил целый десяток папирос.

Утром собрался в обратный путь. Выбросил ставшие ненужными шкурки, на их место положил торбу. Перед тем, как плыть, тщательно законопатил лодку травой, но разве залатаешь дырявый кафтан гнилыми нитками? Этого хватило ему, чтобы через камыши перебраться, а на чистой воде лодка быстро наполнялась водой почти до краёв. Старик боялся, как бы не промокла торба, и больше вычёрпывал воду, чем работал вёслами. Прошёл час, другой, а лодка, казалось, стояла на месте. У Старика онемела спина, не слушались руки. С тоской он поглядывал на рыже-зелёный остров, до которого он не мог доплыть, хотя расстояние, их разделяющее, было совсем небольшим — каких-то пятьсот метров.

А солнце между тем по наклонной плоскости стремительно скатывалось к линии горизонта на западе. Неужели не доберётся до сумерек? Старику казалось, что ещё несколько вычерпанных кастрюлек, ещё несколько наклонов и разгибаний — и он в изнеможении упадёт на дно лодки; ему казалось, что такого напряжения сил, такой усталости он не испытывал никогда, и этого не может вынести ни один человек на свете. Но он упорно сопротивлялся, а когда смог чуть-чуть потеснить воду из лодки, в порыве отчаяния швырнул кастрюльку в озеро и, схватившись за вёсла, стал грести, грести, грести… И остров начал быстро надвигаться на него.

До острова осталось плыть метров сто пятьдесят-двести, но лодка, черпнув бортом воды, стала плавно уходить из-под ног, увлекая за собой Старика и щедрые подарки Кадыра.

11

Время шло медленно и нудно, особенно долгими, буранными зимними ночами. Время шло медленно и тоскливо, но оно шло неумолимо. Андрей Погарцев не считал, сколько лет и зим он провёл у далёкого степного озерца, названного им Блюдцем, сколько раз с тревогой ждал первого снега и с надеждой — прихода весны. Его жизнь складывалась в скучную однообразную цепочку прожитых лет, к которой он без сожаления приращивал новые звенья и никогда не считал. Течение времени его не интересовало.

Андрей не мог и не пытался сбежать из своей тюрьмы, потому что бдительной и неумолимой надзирательницей была Память. Каждую минуту, каждую секунду Погарцев чувствовал её дыхание затылком: память не преследовала его, память наблюдала за ним, жила рядом с ним, делала с ним работу, обедала, ужинала, укладывалась спать — она стала вечной и горькой его спутницей, которую нельзя было не задобрить, ни прогнать. И если днём он отвлекался на дела, то глухими ночами память не давала ему покоя, терзала воспоминаниями. Погарцев старел. И только память оставалась прежней, нестареющей.