Читать «Авиация и время 2015 №6 (150)» онлайн - страница 55

Так продолжалось недели две, пока я не получил от Руднева телеграмму с требованием приехать в Гатчину. Там уже были получены четыре "Вуазена" и прибыли еще летчики: штабс-капитан Чехутов с братом-наблюдателем[²⁶ Правильно: Чехутов Александр Аникиевич (1889-?) — во время Первой мировой войны поручик, наблюдатель 15-го, 2-го и 31-го КАО, 4-го армейского авиаотряда. В 1916 г. — военный летчик, в 1917 г. — штабс-капитан, помощник начальника Школы высшего пилотажа в Одессе. Призван на службу в РККА, во время гражданской войны находился на руководящих должностях в авиационных отделах при штабах Южного, Юго-Восточного и Кавказского фронтов. Сведений о брате не найдено.] и есаул Вяткин[²⁷ Вяткин Порфирий Васильевич (1883-1938) — сибирский казак, инструктор Качинской офицерской школы авиации. Во время Первой мировой войны — военный летчик 31-го КАО, член русской авиационной миссии в Великобритании. Участник Белого движения, служил в Русской армии А.В. Колчака. Попал в плен к большевикам, был начальником учебного отдела Главвоздухфлота. Репрессирован по обвинению в активной борьбе против советской власти.].

Наш отряд был назначен в состав войск десанта у Босфора, и, погрузившись на поезд, мы отправились в Севастополь[²⁸ В середине марта 1915 г.]...

Аэродром на Северной бухте был неудобный, с наклоном в одну сторону. Здесь же было старое братское кладбище. Осматривая его, я увидел могилу летчика, крест из поломанных пропеллеров с надписью: "Поручик Подкуйко"[²⁹ Подкуйко Дмитрий Кононович — выпускник Константиновского артиллерийского училища 1909 г., поручик. Погиб в результате катастрофы аэроплана "Моран-Солнье" в Качинской офицерской школе авиации в начале 1915 г.]. Вспомнил его жизнерадостным юношей, юнкером...

Началась пробная посадка на транспорт Добровольного флота, а в свободное время мы летали, наблюдая море по заданию: от мыса "Улукул" до мыса "Айа"[³⁰ Ныне мыс Лукулл и мыс Айя.]. Странное впечатление над морем, не можешь определить свою высоту и, чем ты выше, тем яснее видишь дно и на большой глубине...

Через несколько дней было объявлено, что десанта не будет и нашему отряду приказано перелететь в Томашев[³¹ Ныне г. Томашув-Любельский в Люблинском воеводстве Польши.], в направлении на Перемышль[³² Ввиду Горлицкого прорыва немецких и австро-венгерских войск и резкого ухудшения положения российской армии, 31-й КАО в числе других частей был переброшен на Юго-Западный фронт, в полосу действий 4-й армии.].

Стояла весна 1915 г. На лужайке около какого-то хутора весь отряд разместился по палаткам. Получив из штаба задание на разведку, мы с Ильинским полетели в одном направлении, а Чехутовы в другом. На высоте 1800 м перешли позиции, отмеченные на карте по сведениям штаба. В ясный, солнечный день так хорошо видны все изгибы окопов. Тень в углублениях еще больше подчеркивает рисунок. Отдельных людей не видно, их замечаешь при их движении. Отметил на карте некоторые подробности. За окопами сначала полное отсутствие жизни, но потом все больше и больше движения. Сначала отдельные люди, потом группы и повозки, в деревнях уже обозы, а вот и небольшая пехотная колонна. Отметил ее длину и направление движения. Осмотрев указанный район, повернули назад. Я чувствовал удовлетворение, что, наконец, был над неприятелем, и досаду, что ничего серьезного не видел. Но начальник штаба при моем докладе сказал: "Это, молодой, не горюйте, что разведка пустая, иногда это лучше, чем "густая". Нам только важно знать правдивую картину". И эти слова старого полковника я запомнил навсегда, как правило.