Читать «Морской Ястреб. Одураченный Фортуной. Венецианская маска (сборник)» онлайн - страница 487

При этих словах голос у нее дрогнул. Она импульсивно наклонилась к нему, поцеловала его в щеку и, прежде чем он успел осознать это, выскочила из комнаты.

Он оставался сидеть в той же позе, погрузившись в грустные размышления и испытывая своеобразную нежность к женщине, которую, следуя своему долгу, должен был бы разоблачить как шпионку. Но, вспоминая все, что он успел без особого успеха сделать за эти месяцы в Венеции, он думал с удовлетворением только о том, что пожалел лжевиконтессу.

С этих пор забота о нем была возложена на Филибера; иногда его заменял жизнерадостный молодой венецианец Доменико Казотто. Он развлекал Марк-Антуана, сообщая ему последние венецианские новости. Развлечение было даже большим, чем подозревал Казотто, поскольку Марк-Антуан, зная, кем он был, внутренне потешался над попытками молодого человека вызвать его на компрометирующую откровенность. Возможно, он веселился бы меньше, если бы знал, какую сеть плетет вокруг него инквизиция с помощью этого жизнерадостного венецианца с невинным взглядом.

Но он совсем не думал об опасности, о которой его предупреждала Изотта в тот вечер, когда на него напали. Пусть даже инквизиторы догадывались, что Лебель и Мелвилл – одно лицо, все равно доказательств, что он ярый противник якобинства, было более чем достаточно, не говоря уже о тех услугах, которые он оказывал Светлейшей республике при посредничестве графа Пиццамано, включая наиболее значительную – предупреждение, посланное графу с одра болезни.

Поэтому, почувствовав себя в начале апреля вполне выздоровевшим и покинув гостеприимный посольский кров, он не колеблясь вернулся в свой номер в «Гостинице мечей». Он с уверенностью отмел опасения, высказанные Лаллеманом:

– Если бы я оставался здесь дольше, чем требуется для излечения раны, это действительно было бы подозрительно. Чтобы приносить какую-то пользу, я должен обладать свободой передвижения, а иначе лучше сразу же покинуть Венецию.

Вийетар собирался в Клагенфурт, куда его вызвал Бонапарт, – в связи с тем, как предполагал Марк-Антуан, что Директория прислала генералу такое же распоряжение, что и Лебелю.

Кампания была практически завершена. Лаллеман ожидал известия об этом со дня на день.

– И тогда, – говорил он, – наступит черед Венеции. Но приличный предлог для вмешательства еще надо поискать.

Марк-Антуан решил, что это подходящий момент для того, чтобы убедительно сыграть роль Лебеля.

– К чему такая разборчивость? Чем не предлог предоставление Венецией убежища так называемому графу Прованскому? Первый шаг был сделан, когда я потребовал его изгнания. Теперь я мог бы развить эту тему, если бы мне это поручили.

– Вам это не поручают, – язвительно бросил Вийетар. – Директория требует более основательного предлога, как вам известно.

– И вам, Вийетар, это тоже известно, – заметил Марк-Антуан не менее язвительно, показывая, что он не забыл о его вмешательстве, едва не стоившем Лжелебелю жизни. – Чем вы занимались, пока я был прикован к постели? Вы могли бы выполнить кое-какие из замечательных обещаний, которые давали, когда прибыли сюда. Так где же результаты? – Марк-Антуан окинул его холодным взглядом. – Критиковать других легче, чем сделать что-то самому.