Читать «Четырех царей слуга» онлайн - страница 261

После торжественного объявления наград военачальникам в Кремлёвском дворце состоялся праздничный обед у генералиссимуса. Боярин Шеин пригласил на него всех полковых командиров. А затем, как пишет Патрик Гордон, все «поехали к его величеству принести нашу благодарность».

Царские награды за Второй Азовский поход Патрик Гордон отметил большим застольем в своём доме. На сей раз хозяин решил повеселить гостей не мушкетной и пистолетной пальбой, а песнями. Для того он и пригласил к себе большую кампанию певчих. Наиболее голосистый из них получил в награду два рубля серебром, все остальные — по рублю медной монетой.

Обрусевший до некоторой степени Пётр Иванович Гордон не раз удивлялся в кругу домочадцев или кукуйцев русскому народному песнопению:

   — Удивительный народ эти русские. В поле на жатве поют. В кабаках, напившись до умопомрачения, — поют. На войне даже раненые — тоже поют. Да ещё как поют, с любовью...

Певчие, в том числе из солдат-бутырцев, постоянно приглашались на пиры в гордоновском доме. Хозяин заслушивался ими, восхищаясь русской песней. И всегда приглашённые уходили от него одарённые деньгами и ласковым, похвальным словом. По Москве даже ходила поговорка:

   — Поют так славно, словно у генерала Гордона на Кукуе...

С годами московские пиршества с обильным питьём и многочисленными застольными тостами (попробуй, например, не осуши кубок до дна за здоровье кого-нибудь из членов царской семьи) для генерала Гордона заканчивались плачевно. По обыкновению, весь следующий день он был тяжело болен и с трудом поднимался с постели. О несении государевой службы не могло быть и речи.

Часто в таких случаях Пётр I наведывался к больному, чтобы его опохмелить, или присылал к нему царского лекаря. При этом государь говаривал:

   — Ваша милость, мой любезный Пётр Иванович, твоё здоровье так дорого мне, что ты лечись, сколько для того надобно. Любые лекарствица из Аптекарского приказа велю прислать. Ты только скажи, в чём нужда есть.

   — Спасибо за оказанную мне честь, ваше величество. Не беспокойтесь, через день-два я встану на ноги и снова буду на царской службе.

   — Пётр Иванович, помни, что всегда мне люб и дорог. Ты каждый день мне нужен для добрых советов. О том всегда ведай...

Великое посольство выехало из Москвы 10 марта 1697 года. Оно держало путь в Голландские штаты, на туманный Альбион, в Священную Римскую империю со столицей в австрийской Вене, Данию, к курфюрсту Бранденбургскому, в Венецианскую республику, к папе римскому. С посольством убывал инкогнито и сам царь, значившийся как десятник Пётр Михайлов.

А уже в апреле генерал-инженер Пётр Иванович Гордон вновь отбыл к Азову. Отправился туда и генералиссимус боярин Алексей Семёнович Шеин, назначенный главой сразу трёх приказов — Пушкарского, Иноземного и Рейтарского. Царь перед отъездом в Европу велел им позаботиться об укреплении завоёванных на юге приморских земель.

Для заседания Боярской думы государь не без совета с Гордоном, Шеиным и Ромодановским составил специальную записку. В ней говорилось о необходимости заселения города Азова и постройки на юге военного флота. Записка носила название «Статьи удобные, которые принадлежат к взятой крепости или фортецыи от турок Азова». Статей, представленных на рассмотрение боярства, было всего две. Но каких! Поистине исторических для старой России, продолжавшей торить путь к морским берегам.