| Under a tree in this commanding yet neglected spot was an old ramshackle wooden seat. On this seat sat the two priests still in serious speech together. | Под деревом стояла ветхая скамья; на ней сидели, серьезно беседуя, священники. |
| The gorgeous green and gold still clung to the darkening horizon; but the dome above was turning slowly from peacock-green to peacock-blue, and the stars detached themselves more and more like solid jewels. | Зелень и золото еще сверкали у темнеющего горизонта, сине-зеленый купол неба становился зелено-синим, и звезды сверкали ярко, как крупные бриллианты. |
| Mutely motioning to his followers, Valentin contrived to creep up behind the big branching tree, and, standing there in deathly silence, heard the words of the strange priests for the first time. | Валантэн сделал знак своим помощникам, подкрался к большому ветвистому дереву и, стоя там в полной тишине, услышал наконец, о чем говорили странные священнослужители. |
| After he had listened for a minute and a half, he was gripped by a devilish doubt. | Он слушал минуту-другую, и бес сомнения обуял его. |
| Perhaps he had dragged the two English policemen to the wastes of a nocturnal heath on an errand no saner than seeking figs on its thistles. | А что, если он зря затащил английских полисменов в дальний угол темнеющего парка? |
| For the two priests were talking exactly like priests, piously, with learning and leisure, about the most aerial enigmas of theology. | Священники беседовали именно так, как должны беседовать священники, - благочестиво, степенно, учено о самых бестелесных тайнах богословия. |
| The little Essex priest spoke the more simply, with his round face turned to the strengthening stars; the other talked with his head bowed, as if he were not even worthy to look at them. | Маленький патер из Эссекса говорил проще, обратив круглое лицо к разгорающимся звездам. Высокий сидел, опустив голову, словно считал, что недостоин на них взглянуть. |
| But no more innocently clerical conversation could have been heard in any white Italian cloister or black Spanish cathedral. | Беседа их была невинней невинного; ничего более возвышенного не услышишь в белой итальянской обители или в черном испанском соборе. |
| The first he heard was the tail of one of Father Brown's sentences, which ended: "... what they really meant in the Middle Ages by the heavens being incorruptible." | Первым донесся голос отца Брауна: - ...то, что имели в виду средневековые схоласты, когда говорили о несокрушимости небес. |
| The taller priest nodded his bowed head and said: | Высокий священник кивнул склоненной головой. |
| "Ah, yes, these modern infidels appeal to their reason; but who can look at those millions of worlds and not feel that there may well be wonderful universes above us where reason is utterly unreasonable?" | - Да, - сказал он, - безбожники взывают теперь к разуму. Но кто, глядя на эти мириады миров, не почувствует, что там, над нами, могут быть Вселенные, где разум неразумен? |
| "No," said the other priest; "reason is always reasonable, even in the last limbo, in the lost borderland of things. | - Нет, - сказал отец Браун, - разум разумен везде. |
| I know that people charge the Church with lowering reason, but it is just the other way. Alone on earth, the Church makes reason really supreme. Alone on earth, the Church affirms that God himself is bound by reason." The other priest raised his austere face to the spangled sky and said: | Высокий поднял суровое лицо к усеянному звездами небу. |
| "Yet who knows if in that infinite universe- ?" | - Кто может знать, есть ли в безграничной Вселенной...- снова начал он. |
