| Here, too, as in the drawing-room, the windows were wide open and there was a smell of poplars, lilac and roses. . . . | Тут так же, как и в зале, окна были открыты настежь и пахло тополем, сиренью и розами... |
| Ryabovitch stood still in hesitation. . . . | Рябович остановился в раздумье... |
| At that moment, to his surprise, he heard hurried footsteps and the rustling of a dress, a breathless feminine voice whispered "At last!" And two soft, fragrant, unmistakably feminine arms were clasped about his neck; a warm cheek was pressed to his cheek, and simultaneously there was the sound of a kiss. | В это время неожиданно для него послышались торопливые шаги и шуршанье платья, женский задыхающийся голос прошептал "наконец-то!", и две мягкие, пахучие, несомненно женские руки охватили его шею; к его щеке прижалась теплая щека и одновременно раздался звук поцелуя. |
| But at once the bestower of the kiss uttered a faint shriek and skipped back from him, as it seemed to Ryabovitch, with aversion. | Но тотчас же целовавшая слегка вскрикнула и, как показалось Рябовичу, с отвращением отскочила от него. |
| He, too, almost shrieked and rushed towards the gleam of light at the door. . . . | Он тоже едва не вскрикнул и бросился к яркой дверной щели... |
| When he went back into the drawing-room his heart was beating and his hands were trembling so noticeably that he made haste to hide them behind his back. | Когда он вернулся в залу, сердце его билось и руки дрожали так заметно, что он поторопился спрятать их за спину. |
| At first he was tormented by shame and dread that the whole drawing-room knew that he had just been kissed and embraced by a woman. He shrank into himself and looked uneasily about him, but as he became convinced that people were dancing and talking as calmly as ever, he gave himself up entirely to the new sensation which he had never experienced before in his life. | На первых порах его мучили стыд и страх, что весь зал знает о том, что его сейчас обнимала и целовала женщина, он ежился и беспокойно оглядывался по сторонам, но, убедившись, что в зале по-прежнему преспокойно пляшут и болтают, он весь предался новому, до сих пор ни разу в жизни не испытанному ощущению. |
| Something strange was happening to him. . . . | С ним делалось что-то странное... |
| His neck, round which soft, fragrant arms had so lately been clasped, seemed to him to be anointed with oil; on his left cheek near his moustache where the unknown had kissed him there was a faint chilly tingling sensation as from peppermint drops, and the more he rubbed the place the more distinct was the chilly sensation; all over, from head to foot, he was full of a strange new feeling which grew stronger and stronger. . . . | Его шея, которую только что обхватывали мягкие пахучие руки, казалось ему, была вымазана маслом; на щеке около левого уса, куда поцеловала незнакомка, дрожал легкий, приятный холодок, как от мятных капель, и чем больше он тер это место, тем сильнее чувствовался этот холодок; весь же он от головы до пят был полон нового странного чувства, которое все росло и росло... |
| He wanted to dance, to talk, to run into the garden, to laugh aloud. . . . | Ему захотелось плясать, говорить, бежать в сад, громко смеяться... |
| He quite forgot that he was round-shouldered and uninteresting, that he had lynx-like whiskers and an "undistinguished appearance" (that was how his appearance had been described by some ladies whose conversation he had accidentally overheard). | Он совсем забыл, что он сутуловат и бесцветен, что у него рысьи бакены и "неопределенная наружность" (так однажды была названа его наружность в дамском разговоре, который он нечаянно подслушал). |
| When Von Rabbek's wife happened to pass by him, he gave her such a broad and friendly smile that she stood still and looked at him inquiringly. | Когда мимо него проходила жена Раббека, он улыбнулся ей так широко и ласково, что она остановилась и вопросительно поглядела на него. |
