Читать «Наш Современник, 2005 № 06» онлайн - страница 71

VIII

Думаю, время прервать рассуждения литературные — и не спеша оглядеться вокруг.

Путешествие наше идёт своим чередом. Уже собраны лодки, выпита традиционная первая чарка за «семь футов под килем» — и вот уж кипит вокруг нас первый стремительный перекат Агидели — так называют башкиры красавицу Белую.

Восхищает гармония этой реки. Природа как будто решила собрать здесь всё самое лучшее, что в ней есть, и явить это всё в органичном единстве. Вот сама река, её быстрый поток, то бурлящий на перекатах, то гладко-зеркальный на плёсах, отражающий облака, небо, птиц — и притом удивительно тёплый для каменистой, шиверисто-горной реки. Вот отвесные скальные стенки с разводами красных железистых руд: они поджимают бурлящую реку то слева, то справа, — и кажется, что мы скользим по огромным, торжественным залам дворца, проплывая из комнаты в комнату. Выше скальных обрывов лесистые горы уже мягко сглажены: их зелёные волны уносят взгляд вдаль, к нежно-палевой мгле горизонта…

А какие леса покрывают хребет Уралтау! Кажется, это степная тайга — если можно так выразить впечатление от башкирских лесов. Здесь могучие липы и вязы соседствуют с южным, как будто бы крымским, подлеском: можжевельник, шиповник, чилига цепляют колени и локти, когда пробираешься, часто дыша, через девственный лес. А уж на опушках-то пахнет совсем по-степному: чабрец и душица, полынь наполняют полуденный воздух своим горьковатым горячим дыханьем. К тому же, любой из лесистых распадков отсюда выводит в конце концов в степь — ещё и поэтому так духовит и горяч воздух южноуральских лесов.

Да, здешний край — стык всего, что есть в мире прекрасного: это союз гор и реки, леса и степи, южных знойных небес и суровых нордических скал. Это рай, где для каждого есть заповедно-родной уголок.

Порой Агидель, эта главная «улица» Башкортостана, проносит нас через башкирские села. Зелёные башни деревянных мечетей увенчаны серебром полумесяцев; с подвесных зыбких мостиков — точь-в-точь, как на старых восточных гравюрах — на нас смотрят смугло-скуластые и равнодушные лица.

Мы не торопимся: смотрим и слушаем больше, чем налегаем на вёсла. Мы видим: коровы и кони пасутся в долинах свободно, без пастухов; и мы слышим, как знойно-полуденный воздух оглашён перезвоном их бубенцов. К полудню, когда овода наседают сильнее, коровы и кони трясут головами, кивают всё чаще — и звон бубенцов нарастает; к закату же звон постепенно стихает, как бы растворяясь в прохладе вечерних долин…

Эта музыка — может быть, главное, что запомнилось из всего путешествия. Этот нежно-лирический джаз колокольцев — ещё отражённый, усиленный скальными стенками, что создают здесь акустику горной реки, — этот нежно-серебряный перезвон рассказал лучше всяческих слов о гармонии Белой.