Читать «Духовная традиция восточного христианства» онлайн - страница 26
Фома Шпидлик
Когда Иисус Христос открывает тайну личности Бога–Отца, Он помещает это откровение внутри другой тайны, более неприступной: тайны троичности. Бог — Отец, поэтому у него есть Сын, Иисус Христос, являющийся в свою очередь Богом (Ин 1, 18). Вместе с тем основание божественного отцовства перенесено на уровень, превышающий человеческую мысль.
Троичность Божества, таким образом, есть главная тайна христианской веры, и только исходя из нее можно понять остальные элементы христианского учения. Для христиан, как и для греков, совершенство познания состоит в theologia, с той лишь разницей, что для них, как пишет Ориген, богословие устремлено к «познанию Отца, Сына и Святого Духа». Как считает Григорий Богослов, благодать царствия состоит в «полном единстве Святой Троицы с нераздельным духом».
В выражении троичной веры мы встречаем два отличных друг от друга учения, различия между которыми тем не менее не следует преувеличивать: латино–александрийское и греческое. Учение западных отцов и учителей, включая Августина и Боэция, состоит в следующем: в Боге все едино в той мере, в какой противопоставление существующих отношений не требует различения (omnia sunt unum ubi non obviat relationis oppositio). Вследствие этого мы исповедуем единого истинного Бога, то есть единство Отца, Сына и Святого Духа.
Напротив же, писания греческих отцов (и латинская литургия) остаются верными языку Нового Завета: выражение 6 06OQ применяется только к Отцу Иисуса Христа (Рим 5, 6; 2 Кор 11, 31; Еф 1, 3). Отец Всемогущий — творец неба и земли, то есть начало вселенского единства внебожественного мира, но также и источник единства мира внутрибожественного. Сын и Святой Дух едины со Отцом. И поэтому спасительное действо Лиц Божества соответствует тому месту, которое каждый из них занимает в лоне Троицы, становится проявлением спасительного значения этой тайны. Таким образом, Отец пребывает в основании нашего обожения.
Духовные писатели всегда предпочитали греческий «способ» понимания Троицы. Мы находим его выраженным традиционной формулой, описывающей два движения: в первом, нисходящем, Отец нас создает через Сына и освящает нас в Духе; в другом, восходящем, мы воздаем хвалу Отцу через Сына в Духе Святом. Это двунаправленное движение есть «царский путь» нашего обожения. «Путь богопознания, — говорит Василий, — идет от «единого» Духа через «единого» Сына к «единому» Отцу, и, в обратном смысле, свойственная нам благость, природное здравие, царское достоинство нисходят от Отца через Единородного до самого Духа…».
Такое понимание не вызывало проблем религиозного свойства, в отличие от латинского богословия, в котором Лица оставались на втором плане. Учение греческих отцов, однако, должно было столкнуться с вопросом о единстве Бога, которое здесь открывается в совершенно новом свете, таинственном, как единящая сила божественной любви.
С самого начала диалектика единого и множественного оставалась темой, постоянно привлекавшей внимание греческих философов. Сначала размышляли о материальном единстве космоса (Фалес…), затем Парменид разработал философию единого и единичного бытия. Начало единства возникает вновь в мысли Платона, Аристотеля, в стоицизме и в совершенно особенном виде у Плотина.
