Читать «Франкенштейн: Мёртвый город» онлайн - страница 46

Четыре спальни, хорошо обставленная гостиная, различные кладовки и две из трёх ванных комнат предложили их вниманию только ещё две вызывающих ужас улики. Обе находились в главной спальне.

На полу возле комода лежал фрагмент челюсти, из которой выдавались два коренных зуба, два малых коренных зуба и единственный клык. Между коренными зубами свисало что-то зелёное, возможно, полоска кожицы от паприки или халапеньо. Поверхность кости, которая, должно быть, была раздроблена в месте, где была отделена от остальной части челюсти, вместо этого выглядела… расплавленной.

Из-за того, что это был не просто очередной образец биологических останков, а невозможная конструкция за пределами фантазий сюрреалистов, вторая находка в главной спальне оказалось более тревожной, чем всё, что они обнаружили ранее. Она лежала на одном из углов искусно сделанной кровати, у изножья, не так, как если бы аккуратно положили, а как если бы была отброшена в сторону – или выплюнута. Толстый язык, изогнутый и с поднятым кончиком, как будто что-то лижущий, был бы омерзительным и тревожащим, если бы это был просто язык, но вместо этого он был похож на изображение кисти Сальвадора Дали, вдохновлённого Г.Ф. Лавкрафтом. В центре толстого языка, не балансирующий на нём, а органично встроенный в ткань, фактически вырастающий из неё, находился коричневый и непокрытый человеческий глаз.

Фрост увидел чудовищное первым. В момент обнаружения он был переполнен чувством, о котором часто читал, но которое никогда прежде не испытывал. Кожа на затылке стала холодной и, казалось, по ней ползало что-то настолько же реальное, как сороконожки или пауки.

В качестве агента ФБР, назначенного в эквивалент дивизии по теневым операциям, он видел достаточно ужаса и познал страх различного вида и силы. Но ничто до этого не затрагивало этот самый углублённый нерв, который был совсем не физическим нервом, а интуитивной чувствительностью к необъяснимому, будь оно сверхъестественного или просто противоестественного свойства. Ни всё его образование, ни живое воображение не могли объяснить существование этой мерзости. Когда он вгляделся в него, чувство того, что кто-то ползает, зарылось глубже, с затылка в позвоночник, а озноб сбежал по позвоночнику вниз, как по лесенке.

Он жестом пригласил Дэггета присоединиться к нему. Фросту не требовалось поднимать глаза, чтобы оценить степень реакции своего партнёра на этот омерзительный объект. Внезапный вдох и бессловесное отвращение, застрявшее где-то в глотке, передали омерзение и ужас Дэггета.

На мгновение Фросту показалось, что глаз может повернуться в своём углублении из плоти, сфокусировавшись на нём, или что язык может изогнуться и завернуться самым неприличным образом. Но это ожидание было разыгравшимся воображением. Язык и глаз на кровати были мёртвой тканью, они не были способны двигаться, как и зубы в обломке челюсти не были способны жевать ковёр под ними.

Обычный пистолет и два запасных магазина казались неадекватным вооружением против врага, с которым они столкнулись, кем бы он ни был. То, что скрывалось за событиями в Рэйнбоу Фоллс, не объяснялось ни обычной криминальной деятельностью, ни терроризмом известных до этого типов.