Читать «Ремесленники. Дорога в длинный день. Не говори, что любишь: Повести» онлайн - страница 109
Виктор Флегонтович Московкин
— Неправда! Все неправда, — звонко выкрикнула Наташка. — Две и одна с трещинкой.
— Дочка поправляет меня: две и одна с трещинкой.
— Бедная, — сказала Татьяна. — Ты прости, я не знала, что ей так часто приходится протестовать. Саша, уж если так, не с кем ее оставить, тогда…
— Пустяки, — успокоил ее Шаров.
Он положил трубку и сел на пол рядом с дочкой, заискивающе улыбнулся.
— Не хочу одна, — сказала она торопливо.
— Наташенька, — ласково сказал Шаров. — Много людей испытывает одиночество. И сами люди не всегда в этом повинны. А ты вовсе не одна. У тебя есть любимая кукла Катя.
— Она не живая, — возразила девочка.
— Будто я живой! — Шаров задохнулся в притворном гневе. — Я рохля! Не мог отказаться и теперь должен ехать к человеку, который…
— Ты живой, — оборвала его дочка.
— Спасибо, добрая душа. — Шаров потрепал ее светлые кудряшки, сказал с чувством: — Ты моя радость! Ты просто прелесть! Я съезжу к дяде и быстро вернусь.
Снова зазвонил телефон, и снова из трубки послышалось:
— Это квартира Шаровых?
— Вы не ошиблись, между прочим, впервые за утро.
— Здравствуй, Саша. Это Клава Копылева.
— A-а, маленькая женщина, — бодро приветствовал Шаров. — Жму твою мужественную руку. Что ты хотела мне сообщить?
— Есть интересное письмо. Что-то произошло в НИИ… Редактор хочет, чтобы ты взглянул и сказал, сможешь ли сделать статью.
— Добро! Кроме пользы, которую надеюсь принести, я еще и подработаю. Свободному художнику не мешает. Ты согласна?
— Разумеется. Приезжай немедленно!
Настроеиие Шарова сразу упало.
— Клавочка, столь спешно никак не могу. Ты же знаешь, я кормящий папа.
— Забавно! — Голос у Клавы стал металлическим. — Насколько я знаю, твоей Наташке пять лет.
— Это что-нибудь меняет?
— Еще бы! Часок может посидеть и одна.
— У тебя светлая голова, Клава. Сам я до этого не додумался. Я заеду сегодня.
— Только, Саша, побыстрее. Жду! А сейчас у меня рвет трубку Матвей Серебряков, ему поговорить надо с тобой.
— Надо ли? — Шаров недолюбливал заведующего отделом информации. Конечно, у него припасена какая-то новость, он будет сообщать ее и опасливо оглядываться. Руку подает здороваться — и то оглядывается: не усмотрели бы в том недозволенное.
— Шаров, привет, — пробасил в трубке густой голос. — Ты ничего не слыхал?
— О, господи! — тяжко застонал Шаров, благоразумно зажав ладонью трубку.
— Точно, ничего не слыхал?
Матвей ко всему доверчив, как ребенок: верит самым несуразным сплетням; этим часто пользуются други и недруги.
— Как не слыхать! — Шаров, измученный частыми звонками, решил поизмываться над беднягой. — Удивительное на этом свете рядом. Летом — и снег… да еще зеленый. Там такая паника поднялась! Шутка ли, слой чуть не в метр, и зеленый.
— Где? — Голос у Матвея тяжелый, с присвистом.
— Да тебе что, неизвестно? — удивился Шаров. — А я-то думал… У Завражья. Через час специальный самолет с синоптиками вылетает.
— Сам придумал? — Слышно, как Матвей трудно дышит. Сколько раз его обманывали, но он неисправим, не научен. — Скажи, что сам?