Читать «Ремесленники. Дорога в длинный день. Не говори, что любишь: Повести» онлайн - страница 106

Так он хотел говорить. Но в последние минуты почувствовал настрой собравшихся и решил — что бы ни сказал, его сейчас не поймут; отделался обычными в таких случаях словами; да, понимает, да, виноват.

— Что ж, — заключил Трофим Иванович, — сказать вам, видно, больше нечего. — И все же чего-то ждал от Дерябина, не было уверенности, что все выяснено, все понятно…

В вестибюле у столика с телефоном стоял дежурный Клюкин. Он всегда напоминал Дерябину того знаменитого человека, который не пустил в Кремль Владимира Ильича без пропуска. Одно время ввели за правило показывать дежурным пропуска. Дерябин показывал Клюкину удостоверение по нескольку раз на день. Злился и показывал. Взбешенный, однажды, вместо того чтобы дать пропуск, с усердием пожал протянутую руку дежурного. Потряхивая слипшимися пальцами, Клюкин невозмутимо сказал: «Этого мало».

Сейчас дежурный козырнул, почтительно вытянулся. «Для тебя я еще фигура, — усмехнулся Дерябин. — Как будешь провожать завтра, когда узнаешь…»

На улице прошел теплый весенний дождь. Темнели под ногами лужи. Дерябин шел и с наслаждением вдыхал сырой воздух.

2

Дерябин позвонил. Было очень поздно. Татьяна смотрела на его мокрые волосы, плащ, с которого стекала вода. На улице опять шел дождь.

— Что случилось, Аркадий? — пропуская его в дверь, встревоженно спросила она. — Тебе плохо? Как ты оказался здесь?

Татьяна жила на окраине города, в фабричном поселке.

— Почему? — вымученно улыбнулся он. — Никогда не чувствовал себя так хорошо. Можно у тебя переночевать?

Сестра, близоруко сощурившись, разглядывала его.

— Ты поссорился с Ириной?

— Н-нет… — Он удивился, почему ей это пришло в голову. — Просто забрел в ваши края. Я ведь здесь рос… И трамваи уже не ходят. Я — на кушетке.

— Да пожалуйста. Сейчас уложу.

Татьяна отошла к шкафу, стала доставать белье. Дерябин смотрел на ее поседевшие волосы, на мелкие морщинки за ушами. Почему-то подумал: «Когда у женщины морщинки за ушами, это старость. Я на семь лет младше… Что ж, значит, и я? Нет, я пока ничего не чувствую. Просто у Татьяны не сложилась жизнь».

— Все-таки что с тобой? На тебе лица нет.

— Так уж и лица нет, — смущенно хмыкнул он. — Не придумывай. Просто меня выгнали с работы.

— Что ты, Аркадий? Как же так?

Ее испуг вызвал у Дерябина улыбку. На самом деле ему было тоскливо. Тот, из института, Викентий Поплавский — ее бывший муж. Он устроил в институте свару и сам ходил с жалобой к Трофиму Ивановичу. Об этом Дерябин узнал во время обсуждения. Только Поплавский и виноват в том, что произошло. Памятливый, он долго ждал расплаты и, воспользовавшись случаем, отплатил полной мерой. А в кабинете у Дерябина сидел тихо. Сидел на диване, и диван выталкивал его. Как все глупо вышло!

Татьяна подала полотенце.

— Вытри голову. Ты насквозь промок.

— Ничего, дождь освежает.

— Да… — Она была огорчена, жалела.

— А у тебя уютно. Что-то новое в комнате? Никак не пойму.

— Ремонт сделала. Новые обои. Да ты уж бывал после, неужели не замечал? Кстати, когда тебе было замечать, все второпях…