Читать «Мгновенье на ветру» онлайн - страница 67

Нагнувшись, он берет свою одежду и идет на берег. Она глядит ему вслед и впервые за все время видит на его спине, на бедрах, на боках страшные багрово-черные шрамы и толстые узловатые полосы рубцов.

Рот ее полуоткрыт, ей нечем дышать.

— Дикарь! — сквозь зубы шипит она.

Он оборачивается. Неужто посмеет ответить? Ее вдруг охватывает стыд от того, что он наг, она отводит взгляд от его глаз и глядит ему на ноги. Он молча идет дальше, все так же неся на руке свое платье и не показывая ни малейшего намерения его надеть, и наконец скрывается за деревьями, которые окружают лагерь.

— Никогда не доверяй рабу, моя девочка, — говорил ей отец. — Ты можешь обращаться с ним как с родным сыном, воспитаешь его в духе христианской любви и смирения и будешь думать, что он стал цивилизованным человеком, будешь верить, что он предан тебе, как собака, но рано или поздно он покажет тебе свои когти, и ты убедишься, что раб всего лишь зверь.

Она опустилась на валун, дрожа, и принялась кидать в воду камешки, а кинув, глядела, как они тонут. Господи, что с ней происходит? Сколько раз она видела обнаженных рабов и совершенно не замечала их наготы, они были для нее чем-то вроде животных в зверинце Компании. А он разве не раб? Самый обыкновенный раб, она до конца поняла это сегодня, когда увидела его исполосованную омерзительными шрамами спину. Но откуда же тогда эта слабость в ногах, эта дрожь? Почему она так ясно видит перед собой его обнаженное тело, его грудь, его бедра, ноги, живот? Почему она вообще обратила внимание, что он наг? Ведь он дикарь, она недаром назвала его так. Больше она уже не будет его бояться.

И все же, когда она наконец собралась с духом и пошла в лагерь, было уже почти темно. Сегодня ее страшит их лагерь, страшит костер, страшат его непримиримые надменные глаза.

У входа в лагерь ей бросается в глаза его одежда: изодранные в клочья штаны и рубаха висят на ограде из веток. На миг ее охватывает смятение, она хочет убежать. Но куда, куда она убежит? И зачем? Душу наполняет неведомая ей доселе странная покорность, да, она действительно в пустыне, и он, конечно же, дикарь, могла ли она ждать от него чего-то иного? За все то время, что они идут вместе, и в особенности за те дни, что они прожили у готтентотов, она было поверила, что он такой же человек, как и она. И именно эта его цивилизованность больше всего ее бесила. Но сейчас все стало ясно, их роли определились, осталось только их сыграть. Если он теперь попытается ее изнасиловать, она просто должна примириться с мыслью, что в ее положении эта опасность только естественна. Ее лишь удивляет и беспокоит, почему он до сих пор не применял против нее силу? Ему бы так было гораздо проще, да в конечном итоге и ей тоже, она бы хоть знала, что ей предстоит, и не противилась неизбежному. Насколько легче перенести надругательство над телом, если уж ей так суждено, чем эти нескончаемые сомнения, неуверенность, тревогу.

Сосредоточившись, внешне спокойная, она входит в ограду и заваливает ветками вход. Мельком взглядывает на него — да, он сидит у костра нагой, — подходит к своим неразвязанным вещам и демонстративно достает тетради. Открывает последнюю и принимается писать, перо дрожит, но она не в силах унять эту дрожь, она сама не могла бы сказать, какие слова выводит ее рука.