Читать «Герцог» онлайн - страница 214

Консервы были нетронуты. Деликатесы, закупленные Маделин (все только самое лучшее), — черепаховый суп С.С. Пирса, индейский пудинг, трюфели, оливки и наряду с этим малоприглядная кормежка, приобретенная уже лично Мозесом на распродаже армейских излишков, — бобы, баночный хлеб и тому подобное. Он инвентаризовал свое имущество с отрешенным любопытством к былым проектам отшельнической независимости: стиральная машина, сушилка, колонка для горячей воды — белоснежные, тускло отливающие объемы, куда он вбухал доллары покойного отца, ядовито-зеленые, трудно заработанные, считанные-пересчитанные, в муках поделенные между наследниками. А незачем было посылать меня в школу, думал Герцог, незачем мне было знать про мертвых императоров.

Я — Озимандия, я — мощный царь царей! Взгляните на мои великие деянья.

Независимость и уединение, доброта — как же это соблазняло, как звучало невинно, как откликался на эти картины улыбающийся Герцог. Только потом поймешь, сколько злого таят скрытые небеса.

Безработное сознание, записывал он в кладовой. Я рос в эпоху массовой безработицы и не мог представить себя работающим. В итоге занятие всегда находилось, но так или иначе сознание оставалось безработным. В конечном счете, продолжал он уже у камина, человеческий интеллект — одна из могущественных вселенских сил. Ему опасно пребывать в бездействии. Напрашивается вывод, что скука многих установлений (например, среднебуржуазная семья) имеет своей исторической целью интеллектуальное освобождение подрастающих поколений, определяемых к занятиям науками. Но страшное одиночество на всю жизнь — это планктон, которым питается Левиафан. Продумать еще раз. Душа требует накала. В то же время добродетель приедается людям. Перечитать Конфуция. С ростом народонаселения мир должен готовиться к китайскому будущему.

Нынешнее одиночество Герцога, исполненное осознанной радости, похоже, было не в счет. Он заглянул сквозь щелочку в туалет, где, бывало, уединялся с десятицентовым томиком Драйдена и Поупа: «Мой хозяин первейший в Англии пэр» или это — «Высокие умы безумию сродни». На том же месте, что все прежние годы, цвела роза, навевавшая ему покой, — все такая же вылепленная, красная (и так же напоминавшая ему детородный орган). Хорошие вещи повторяются. Он долго выглядывал ее в расщелине между кирпичной кладкой и тесиной. И по-прежнему жили в этом кирпично-фанерном нужнике влаголюбивые кузнечики (гигантские прямокрылые). Огонек спички выявил их. Среди труб.