Читать «Герцог» онлайн - страница 213

Дом был в двух милях от поселка, в холмах. Погожее, дивное лето в Беркширах: воздух легкий, ручьи быстрые, леса густые, трава свежая. И птиц во владениях Герцога развелось, как в заповеднике. Под декоративными завитками веранды свили гнезда вьюрки. Гигантский вяз кое-как доживал свой век, и в нем еще обитали иволги. Герцог велел таксисту остановиться на мшистой дороге, обставленной валунами. Не было уверенности, что к дому можно подъехать. Но ни одно дерево не упало поперек дороги, и хотя талые воды и бури смыли порядочно гравия, машина без труда прошла бы. Впрочем, Мозес не возражал немного подняться в горку. Его грудь надежно защищала повязка, ноги у него легкие. В Людевилле он купил кое-какую провизию. В подвале должны быть консервы, если их не съели охотники или бродяги. Два года назад он консервировал помидоры и фасоль, варил малиновое варенье и перед отъездом в Чикаго припрятал вино и виски. Электричество, конечно, отключено, но можно наладить старый ручной насос. На крайний случай есть цистерна с водой. Приготовить можно в камине, там есть старые крюки и таганы — и тут (сердце у него забилось) из травы, вьющихся лоз, деревьев и цветенья выступил дом. Глупейшая затея Герцога! Памятник откровенной глупости влюбленного, чему-то скверному в его характере, символ еврейской борьбы за прочное положение в Америке белых англосаксов-протестантов (как выразился на инаугурации сентенциозный старик: «Владели мы страной, ей не подвластны»). Я тоже штурмовал высоты, и как заносчиво, я попортил кровь баспам, которые сложили крылья уже где-то в 1880-е годы, когда правительство разменяло континент на железные дороги, и те зачастили в Европу развеяться, а виноватыми у них вышли ирландцы, испанцы и евреи. Какую борьбу я выдержал! Бил наобум, зато яростно. Ладно, главное — я здесь. Хинени! Какая дивная красота сегодня! Он стал в заросшем дворике, сощурил глаза на солнце, увидел малиновые сполохи, втянул запахи катальповых колокольчиков, земли, жимолости, дикого лука и трав. Под вязом побывал олень или любовная парочка — трава была примята. Он обошел вокруг дома, высматривая повреждения. Все окна были целы. Ставни, притянутые изнутри крюками, нетронуты. Но несколько его уведомлений о том, что имущество охраняется, было сорвано. Сад превратился в густую чащу колючего кустарника, розы и шиповник переплелись. Все было безнадежно запущено, и жалеть об этом поздно. Заняться всем этим у него уже не будет сил — приколачивать, красить, латать, связывать, подрезать, опрыскивать. Он только посмотрит, что здесь и как.

В доме, как он и ожидал, было затхло. Он открыл окна и ставни на кухне. Вымел листья и хвою, паутину, коконы и мертвых насекомых. Требовался огонь — причем немедленно. Спички были с собой. У зрелости свои преимущества — начинаешь заботиться о мелочах, делаешься предусмотрительным. Вообще же есть велосипед, можно съездить в поселок и купить недостающее. Он даже проявил смекалку, поставив велосипед на седло, чтобы не перегружать покрышки. Воздуха в них маловато, но до бензоколонки доедут. Он принес охапку сосновых полешек, растопку и сначала разжег лучину, чтобы убедиться в тяге. Птицы могли свить гнезда в дымоходах. Тут он вспомнил, как сам в горячке спорой работы лазал на крышу — закреплял над трубами металлические сетки. Он еще подложил дров. Под обломившейся корой деловито копошились букашки и червячки, во все стороны брызнули муравьи и длинноногие пауки. Он проследил, чтобы они разбежались. Сухие черные дрова занялись желтым огнем. Он еще положил чурок, подпер таганом и отправился дальше осматривать дом.