Читать «Клинок Тишалла» онлайн - страница 440

А может, феникс.

Птица рвалась к светилу, влекомая от века светом и теплом — чтобы вечно падать вниз на увечном крыле. Крик птицы рвал сердце богине, ибо та сама нанесла эту рану и чувствовала ее, точно свою собственную — рука горела, будто в печи, — но знала, кто страдает с ней.

«Ты Кейнова погибель», — промолвила она беззвучно.

И ответила птица: «Я Райте».

На безграничных полях, что раскинулись под солнцем, увидала она прочих тварей: волка-великана с обрубленными когтями, хромого от боли, но все же яростного и страшного; и женщину из базальтовой лавы, прорвавшей покров земли острыми, не сточенными тысячелетней эрозией гранями. Видела она деревья и цветы, кошек и мышек, змей, и жаб, и рыб…

И последним увидала она мужчину.

Он сидел на камне, облокотившись на колени, и смотрел на нее.

Она знала его до последней клеточки.

Поседевшие на висках блестящие черные волосы и подернутая инеем бородка — пальцы ее знали их на ощупь. Темный блеск в глазах, косой шрам на дважды сломанной переносице — губы ее помнили этот изгиб. Эти грубые, смертоносные руки тискали когда-то ее грудь, гладили жаркие бедра.

На нем была свободная куртка из черной кожи, посеревшая и потертая; белесые пятна впитавшегося пота виднелись под мышками. Черные мягкие штанины были сплошь порваны, порезаны, зашиты наспех. Грубые бурые нитки проступали на коже, словно свернувшаяся кровь.

Сердце богини запело, и она устремилась к нему.

Неспешно и уверенно рука сидящего на камне скользнула под куртку, чтобы извлечь на свет длинный острый нож.

— Довольно, — промолвил он.

Она застыла в недоумении, и там, где у живого человека располагается сердце, заискрила горькая обида.

— Хэри …

— Хэри мертв. — Острие ножа уставилось ей в глаз. — Как и ты. Так что давай без слюнявых счастливых встреч.

— Хэри, я не понимаю… почему ты не дашь мне коснуться тебя.

Он указал ножом на парящую в небесах птицу:

— Потому что имею представление, что может случиться при этом.

— Я хочу лишь поделиться с тобой. Слиться с тобой.

— Нет.

— Здесь мы можем быть едины. Одна плоть. Любить друг друга…

— Нет.

— Я хотела, чтобы мы были вместе…

— Не повезло.

— Ты обращаешься со мной как с врагом.

Глаза его сверкали, словно осколки обсидиана: черные, острые.

— Да.

— Хэри… Кейн… — Мысленный голос ее становился глубже, грубей; она попыталась прокашляться, но голос Ма’элКота рвался из ее груди вулканическим рокотом: — Кейн, я люблю тебя. Мы тебя любим.

— Протяни руку.

Она заколебалась.

— Давай, — подбодрил он. — Мы уже переросли детские игры. Руку!

— Хорошо.

Она вытянула руку — подобную ее собственной, но величиной с длань Ма’элКота, — а кожа, словно намасленный пергамент, и ревматичные суставы принадлежали Коллбергу. Он покачал головой, указывая на левую руку — раненую, обожженную, совсем человеческую руку:

— Эту.

Она шарахнулась.

— Не доверяешь мне? — Он ухмыльнулся по-волчьи, будто ответ вовсе его не заботил.

Изумившись себе самой, она поняла, что действительно не доверяет этому человеку — и не могла поначалу даже осознать, почему.