Читать «Мой папа – Штирлиц (сборник)» онлайн - страница 161

Я прекрасно понимала, что рискую жизнью, но продолжала чугунно сидеть и молчать. Лишь когда тетка стала кричать, что провела свою жизнь в гетто, я со страшным русским акцентом ответила, что я тоже из гетто, что дед мой был расстрелян в подвалах КГБ, бабка отсидела двадцать пять лет в сталинских лагерях, а мой отец вырос сиротой. Что по сравнению со мной она – козявка и что убить меня она сможет, но победить никогда. Как ни странно, эта речь подействовала, конфликт затих, и мы с дочкой благополучно доехали до ее школы.

Я запомнила этот случай так хорошо, потому что, по сути дела, он был единственным случаем расизма, который «лично» мне довелось испытать в Америке. За восемнадцать лет я приобрела немалое количество друзей-американцев, как белых, так и афроамериканцев, пуэрториканцев, индейцев, корейцев, китайцев… Кроме того, этот эпизод стал границей взрослости для моей дочери. Она категорически запретила мне провожать ее и четыре года подряд ездила в школу сама.

Я так углубилась в воспоминания, что с трудом очнулась, когда командир экипажа объявил о том, чтобы мы приготовились к посадке. Соседи мои тоже зашевелились. Я попросила Билла поднять пластмассовую шторку иллюминатора, что он немедленно и исполнил. Он даже любезно попытался втянуть живот, чтобы, перегнувшись через него, я смогла увидеть восход солнца над моей долгожданной Испанией.

5

Мы приземлились в Мадриде, чтобы пройти пограничный контроль и сделать пересадку в Севилью. Выстояв длинную очередь в погранпропускник и никаких новых козней от судьбы не ожидая, я протянула человеку в окошечке свой американский паспорт, и тут случилось то, что с удивительной ясностью воскресило в памяти тщательно забытые строки из школьной хрестоматии:

Берет – как бомбу.

Берет – как ежа.

Как бритву обоюдоострую.

Берет, как гремучую в двадцать жал

Змею двухметроворостую.

И хоть паспорт мой был отнюдь не советским, под моим тревожным взглядом пограничник позвонил куда надо, и к нему в будку сбежалась целая стая таких же мышастых, как и он сам, которые тоже стали рассматривать мой не молоткастый и не серпастый как бомбу и как ежа. Поняв, что случилась какая-то чудовищная ошибка и в Испанию меня в конце концов таки НЕ ПУСТЯТ, я обмерла, но все обошлось. Оказалось, что ошибка действительно произошла, но совершила ее я сама, честно указав в паспорте место своего рождения, потому что слово Казахстан в пограничниках всего мира с некоторых пор вызывает острую неприязнь. Написала бы, как муж, СССР и сэкономила бы обоим массу сил и времени. Тем более что прожила-то я в Казахстане всего три месяца. А так вместо нескольких минут мы провели на пограничном контроле более двух часов, мою «айдентити» вместе с багажом проверяли всем пограничным колхозом, в Севилью самолет улетел без нас, что жизнерадостности мне, естественно, не прибавило.