Читать «Всё лучшее в жизни либо незаконно, либо аморально, либо ведёт к ожирению (сборник)» онлайн - страница 105

Нобелевский лауреат по литературе Башевис-Зингер много думал о проблеме «смерти языка идиш»: « Наш язык умирает едва ли не последние двести лет. Но правда об идише – это правда о еврейском народе: умирая, мы возрождаемся вновь и вновь…»

Перевод Библии на идиш, сделанный в США, оказался не очень удачным. Надо же, переводить свое на свой же язык! Оказалось, нет в языке идиш таких слов, которые соответствовали бы библейской эпохе, а главное – описанию военных сражений.

Сохранился анекдот о студентах религиозной школы, призванных в царскую армию на фронта Первой мировой войны. Офицер командует «Огонь!» засевшим в окопах еврейским солдатам. Никто не стреляет. Еще раз перед лицом наступающих немцев офицер кричит: «Огонь!» И опять молчание. В бешенстве офицер кричит: «Почему вы не стреляете?!»

Из окопа ему отвечают: «Как можно, там живые люди! Кто-нибудь может пострадать».

Авторитетный ученый Довид Кац назвал идиш «слишком левый, слишком правый, слишком мертвый».

Но для Шолом-Алейхема идиш был языком тепла. В нем было тепло, которого не хватало в иврите. На этом языке нас любили такими, какие мы есть. В литературе на идиш было что-то материнское. И при этом скромность, народность, мягкость, даже тонкая эротика.

После поражения русской революции в 1905 году в лучших творениях на идиш было нечто успокаивающее: вот придет новый человек, свободный человек, лишённый иллюзий. И он пришел. И заговорил на иврите. Прошла юношеская любовь. Но Шолом-Алейхем выстоял и остался, по слову мудрецов, высок и полон, как Тора.

Состоялась бы без него знаменитая одесская литературная школа? Бабель, Ильф и Петров, Олеша, Саша Черный?

«– Мсье не скучает за театром?

– Зачем же я должен скучать непременно за театром? Я скучаю дома ».

Диалог из Шолом-Алейхема? Нет, из Власа Дорошевича.

Нужен был талант Шолом-Алейхема, чтоб пробиться к русскому читателю (его произведения много и часто переводились на русский).

Я не знаю, как был создан одесский язык. Но в нем вы непременно найдете частичку Шолом-Алейхема…

12

« Однажды во время беседы , – вспоминает Вс. Чаговец, –  он по-детски наивно сказал:

– Если бы нашелся какой-нибудь сумасшедший, который предложил мне: «Вот тебе три Нью-Йорка и кусочек Переяслава, выбирай! Что возьмешь себе?» Я подумал бы и ответил: «Разрешите улучшить Переяслав по моему разумению, и я вам уступлю все ваши Нью-Йорки. Но пока моя родина может мне предложить на выбор: либо городового, либо сахарного магната… А я не люблю ни того ни другого».

Короче, мир устроен не для интеллигентов.

Повести, романы, даже рассказы Шолом-Алейхема перенаселены народом.

В Тевье, Мотле, Бузе он точно воплотил моих родных и близких – дедушку Израиля, моих соседей: знаменитых Мишку, Юрку, Валерку Ласкиных и, конечно, их брата Хому, известного во всей Европе симпатичного бандита. В Черновцах в нашем доме жили, кажется, одни евреи – Дульфаны, Тенцерманы, Копелевы, Портные, Шустеры…

Отважных защитников дам и родины – у Шолом-Алейхема нет.

Комического в них больше, чем героического.

Ну что героического в деревенском герое Тевье-молочнике, обремененном незамужними дочерьми, у которых впереди одни беды?

При этом Тевье даже не знает, сколько их. В первом монологе он жалуется, что должен прокормить семь дочерей, в шестой главе он упоминает лишь о шестерых, в седьмой – их только пять…. То ли он не знал, что с ними делать, то ли сам Шолом-Алейхем относился к ним как к собственным детям и не хотел ничего редактировать и исправлять…

Шолом-Алейхем умеет все беды и огорчения обращать в юмор. Причем никакой дистанции между автором и его героями, как планировал Шолом-Алейхем, фактически не получилось.

Писатель нашел «золотую жилу» – образ еврея, от лица которого он мог рассказывать о своем времени. Тевье раскованно беседует с Всевышним. Причем сам еврей испытывает истинное удовольствие от своих монологов.

В монологах встретились и Ента Куролапа, и вдова номер один, и вдова номер два, и вдова номер три из Шолом-Алейхема. И вдова Гитл Пуришкевич, у которой на старости лет хотят отнять (конечно, за чужие грехи) одного-единственного сына, которая жива на земле только милостью Бога и чайного магната Высоцкого, и еврейский немец-оборотень, который может превратиться в волка, корову, в лошадь или даже в утку. И конечно, тот мальчик, что украл ножик. И его отец, который в редкие минуты хорошего настроения говорит сыну: «А вечернюю молитву ты уже прочитал, чтоб ты не сгорел, чтоб ты не сдох?»

Шолом-Алейхем весь город опишет сверху донизу.

И рука не устанет…

Люди хорошие и не очень, работяги и те, кто делает жизнь «из воздуха»… Ах, какое у них дивное счастье: « Мне хорошо, я сирота !» А когда случается удача? Только вместе с бедой!

Касриловка для них рай! И Бердичев рай. И Деражня…

А про Киев или Одессу – и говорить нечего, это самый настоящий рай.

Пусть даже без электричества, без канализации, со скверными дорогами и дурной погодой.

А Гамбург «мог бы сгореть хотя бы сегодня. Гамбург… – это Содом!.. Таких злодеев, как в Гамбурге, нигде нет ».

А Лондон? «Лондон, почему ты не сгоришь?»

А « Америка – это Сибирь! Хуже Сибири! Сибирь – золото в сравнении с Америкой! » Правда, что хорошо: « Америка – это вам не Россия. В Америке «не подмазывают» ». А « въезд в Нью-Йорк ужасен !» (Между прочим, и сейчас тоже. В пробках надо стоять часами.)

Сколько исчезнувших профессий упомянуты в рассказах Шолом-Алейхема! «Вассерфирер» (водовоз), «штриклдреер» (веревочник), «койменкерер» (трубочист), «зегер» (распиловщик). А еще такие, которым нет даже эквивалента в русском языке…

А какой карнавал красок у Шолом-Алейхема! Пурим с легендарными персонажами и трещотками, Песах с его генеральной уборкой, Швиэс – Шавуот с наблюдением в полночь за небом, – надо ждать, когда оно разверзнется, тогда мы увидим Элиягу – пророка Илию.

И все желания наши сбудутся!

Творчество Шолом-Алейхема – настоящая энциклопедия еврейской жизни.

Революция 1905 года его отрезвила.

Шолом-Алейхем относил себя к «палестинофилам». Идеи сионизма привлекали его. Привлекал Герцль.

О нем написал статью. В сказку Герцля он не верил, хотя смутно ожидал объединения нации, верил во взаимовыручку, ценил религиозные и патриархальные традиции. Но готов ли наш народ к Земле обетованной? Готов ли он к собственному государству? Конечно, путь к этой стране прекрасен, в особенности если человек здоров. А если он болен? Значит нужно смеяться, потому что «Смеяться здорово! Врачи велят смеяться ».

У Шолом-Алейхема есть цикл рассказов, посвященных «маленьким людям с маленькими устремлениями». Действие разыгрывается в затхлых улочках допотопной Касриловки (такое обобщенное название носит у Шолом-Алейхема старое еврейское местечко). Представления обитателей Касриловки о большом мире самые наивные и смешные. При этом касриловцы почитают себя солью земли.

Живут здесь знаменитые бедняки, мастера голодать. Одному из них надоело голодать у себя в Касриловке, и он пустился по белу свету искать счастья. Во время скитаний попал в Париж к знаменитому миллионеру Ротшильду. Тут он предложил миллионеру такой товар, которого тот отроду не видывал – вечную жизнь. Сторговались за три сотни. Тогда касриловец и говорит Ротшильду: « Ежели вы хотите вечно жить, то мой совет: бросьте этот суетливый Париж и перебирайтесь лучше к нам в Касриловку. Вы тогда никогда не умрете, потому что со времени основания Касриловки у нас еще никогда не помер ни один богач …»

Шолом-Алейхем знает причины возникновения и существования Касриловки.

« Касриловка,  – говорит он, –  находится как раз в середине благословенной «черты оседлости», куда посадили евреев голова на голову, как сельдей в бочку, и наказали им, чтоб они плодились и размножались…»

Он не был революционером в прямом смысле слова. И рецепта спасения этих наивных людей у него тоже не было. Он не знал, как сделать окружавшую его жизнь счастливой. Но навеки запечатлел в своих прекрасных художественных произведениях смешную и убогую жизнь «маленького человека», показав всему миру, что так жить нельзя.