Читать «Антистресс. Как победить стресс, тревогу и депрессию без лекарств и психоанализа» онлайн - страница 42

Психиатрам и психоаналитикам хорошо известно: глубокие душевные раны быстро не заживают. Случается, что симптомы расстройства сохраняются у пациентов спустя десятки лет после травмы. Это особенно характерно для ветеранов войн, а также для тех, кто выжил в концлагерях. Но и травмы, полученные в мирной жизни, наносят психике не меньший вред. Согласно недавним исследованиям, у большинства женщин, страдающих ПТСР вследствие перенесенной агрессии (чаще всего изнасилования, но также и ограбления), диагноз подтверждался и десять лет спустя².

самоизлечение от сильных потрясении... • у/

Самое странное, что сами пациенты, как правило, пре~ красно понимают, что не должны чувствовать себя так пяохо. Они знают, что война давно прошла, что лагеря остались в кошмарном прошлом, что изнасилование — не больше, чем воспоминание, даже если это воспоминание ужасно. Они понимают, что им больше не угрожает опасность.

Они понимают это, но отнюдь не чувствуют.

След страха

Даже если нас обошли стороной Травмы с большой буквы «Т», в результате которых диагностируется ПТСР, всем нам доводилось переживать травмы с «т» маленькой. Кого из нас не унижал вредный учитель в начальных классах? Кого не бросала подружка или молодой человек? У многих женщин случались выкидыши, огромное число людей неожиданно теряли работу, не говоря уже о тех, кто не может пережить развод или смерть близкого человека.

Об этих неприятных ситуациях мы думаем снова и снова, и не только думаем, но и выслушиваем советы друзей и родителей, читаем статьи на эти темы, а, возможно, даже покупаем соответствующую литературу. Все это помогает — и порой неплохо — понять ситуацию, и нам прекрасно известно, что мы должны чувствовать теперь, когда все закончилось. Однако мы словно буксуем на месте: наши эмоции тянутся за нами бесконечным шлейфом, мы неосознанно цепляемся за прошлое даже после того, как Рациональное видение ситуации изменилось. Человек, побывавший в автомобильной аварии, ощущает себя скованно за рулем даже на дороге, по которой без проблем ездит много лет. Женщина, подвергшаяся насилию, в постели с любимым мужчиной продолжает чувствовать себя зажатой, даже ничуть сомневаясь в своих чувствах к нему и искренне желая интимной близости. Все происходит так, словно части когнитивного мозга, содержащие нужные знания, не могут войти в контакт с частями эмоционального мозга, продолжающими воспроизводить болезненные эмоции.

Отыскать эти эмоциональные следы в мозге сумел нейробиолог Джозеф Леду, работавший в лаборатории Нью-Йоркского университета.

Еще ребенком Леду, родом из Луизианы, часто смотрел, как его отец-мясник разделывает мозг быков. Его всегда завораживало строение этого органа. После долгого исследования различий между правым и левым полушарием, Леду решил разобраться в отношениях между эмоциональным и когнитивным мозгом. Он был одним из первых, кто доказал, что опыт страха приходит к живым существам вовсе не через неокортекс. Ему удалось установить, что если животное научилось чего-либо бояться, след этого страха формируется непосредственно в эмоциональном мозге³. Например, крысы замирают на месте в ожидании удара, если до этого получали удар током сразу после звонка. После перерыва в несколько месяцев они точно также в ужасе цепенеют, когда слышат звонок. Собственно, как и люди, пережившие травматический опыт.