Читать «Антистресс. Как победить стресс, тревогу и депрессию без лекарств и психоанализа» онлайн - страница 44
Давид Серван-Шрейбер
Я довольно быстро узнал, что у нее был равнодушный, раздражительный и временами жестокий отец. Он неоднократно избивал ее. Я попросил описать одну из таких сцен. Полина рассказала, как однажды, когда ей было пять лет, отец вернулся домой на новом автомобиле, которым очень гордился. Он пребывал в прекрасном расположении духа, и Полина безотчетно решила воспользоваться этим, чтобы заслужить его благосклонность. Она подумала, что сделает машину еще более блестящей. Отец вошел в дом, а Полина взяла ведро и губку и принялась тереть автомобиль со всем энтузиазмом маленькой девочки, желающей доставить удовольствие отцу. К несчастью, она не заметила, что к губке прилипли маленькие кусочки гравия, и на кузове появились глубокие царапины. Когда она отправилась за отцом, чтобы с гордостью показать свою работу, тот впал в неистовый гнев, причина которого была Полине абсолютно непонятна. Страшась побоев, она бросилась в свою комнату и забилась под кровать.
Воспоминание об этом событии вызвало яркую картинку, запечатлевшуюся в ее памяти словно фотография: как угрожающе приближаются ноги отца, и как она изо всех сил прижимается к стене, словно маленький зверек. Одновременно с картинкой с новой силой нахлынули эмоции. Полина сидела передо мной пятьдесят пять лет спустя с искаженным от страха лицом, ее дыхание участилось, и я даже начал опасаться, как бы с ней не случился сердечный приступ. Пятьдесят пять лет спустя ее мозг, да собственно весь ее организм оставались во власти следа, оставленного страхом.
После формирования — при помощи ударов током — условного рефлекса, крысы Леду с ужасом реагировали на любой стимул, в большей или меньшей мере напоминавший тот, которого они боялись6. В случае Полины было достаточно, чтобы ее начальник хоть чем-то напомнил ей отца...
Эмоциональные шрамы лимбического мозга всегда готовы проявить себя, как только бдительность нашего когнитивного мозга и его способность к контролю снижаются, пусть даже ненадолго. Алкоголь, к примеру, мешает префронтальному кортёксу функционировать нормально. Именно поэтому мы чувствуем себя раскованными, когда выпиваем лишнего. Но по той же самой причине мы, получив когда-то психологическую травму, под воздействием алкоголя рискуем принять нормальное отношение к себе за новое проявление агрессии и отреагировать неадекватно. Подобное может произойти и когда мы просто утомлены или слишком отвлечены другими заботами, чтобы сохранять контроль над страхом, отпечатавшимся в нашем лимбическом мозге.
Психиатрам хорошо известен этот аспект ПТСР. Они знают, что существует разрыв между знаниями, адекватными настоящему, и несоразмерными эмоциями, оставшимися от прошлой травмы. Именно поэтому так сложно вылечить этот синдром. Многолетний опыт показывает, что для того, чтобы установить связь между застарелыми эмоциями прошлого и укоренившимися взглядами настоящего, одних бесед недостаточно. От бесконечных рассказов о полученной некогда травме симптомы зачастую лишь усугубляются. И лекарства тоже не всегда бывают эффективны.
