Читать «Одиссей Полихроніадесъ» онлайн - страница 12

— Это ты хорошо говоришь, чорбаджи. И вижу я, что ты человѣкъ не лживый, а прямой и добрый. Все, что́ ты сказалъ, все правда. Сиди здѣсь, я скоро вернусь, а ты сиди и не бойся.

Вышелъ турокъ и заперъ отца снаружи. Долго ждалъ отецъ и молился. Наконецъ турокъ вернулся и смѣется:

— Иди съ Богомъ, куда хочешь. И лошадь твоя здѣсь. Да скачи скорѣй, чтобы тебя не вернули. И уѣзжай потомъ куда-нибудь подальше и отъ насъ, и отъ русскихъ.

Не вѣритъ отецъ и подумать не знаетъ, что́ такое случилось. И сказалъ онъ агѣ этому:

— Ага мой, не могу я съ этого мѣста тронуться, пока не узнаю, за что́ ты меня такъ милуешь.

— А вотъ за что́, — говоритъ ему турокъ. — За то, что весь вашъ родъ люди хорошіе, другихъ милуете и васъ надо миловать.

— Слушай, — говоритъ, — садись на коня. Я самъ тебя до другого села провожу, никто тебя не тронетъ.

И разсказалъ отцу, что тотъ отцовскій братъ, дядя мой, который ханъ держалъ, его брата спасъ и кормилъ.

Ѣхали долго вмѣстѣ, около часа, и ага ему исторію брата разсказывалъ.

Дядя мой держалъ ханъ около Софьи; а братъ этого турка былъ ученикомъ налбанта въ самой Софьѣ. Онъ былъ молодъ и красивъ. У паши, который тогда начальствовалъ въ Софьѣ, была возлюбленная христіанка; жила она въ своемъ домикѣ на предмѣстьѣ, не далеко отъ того хана, гдѣ молодой Джемали лошадей ковалъ. Любилъ Джемали наряжаться и щеголять на дикихъ и злыхъ жеребцахъ. Случалось часто, что онъ мимо сосѣдки въ пестрой одеждѣ скакалъ: и не зналъ, что она всегда на него изъ-за рѣшетки въ окно глядѣла.

Потомъ нашла она случай познакомиться съ нимъ, нанимала телѣжку въ ихъ хану; кисетъ ему вышила и велѣла одной старушкѣ ему передать. Эта же старушка сказала ему:

— Джемали-ага, госпожа моя велѣла тебѣ сказать, что она тебѣ табаку хорошаго хочетъ дать изъ окна вечеромъ; она тебя очень жалѣетъ и говоритъ: какой юнакъ, на бейопуло больше похожъ, чѣмъ на простого человѣка!

— Такъ узнали они близко другъ друга и впали въ грѣхъ, — говорилъ отцу тотъ турокъ. — Узналъ и паша. Тогда было все проще въ Турціи, и погибнуть было легче, но легче и спастись. Схватили Джемали въ саду у христіанки молодой и привели въ конакъ.

— Ты кто такой? — закричалъ грозно паша, — что по ночамъ въ чужіе дома заходишь; и черезъ стѣны лазаешь? Кто ты такой, собака, скажи?

— Мы иснафы, паша, господинъ мой, — иснафы мы, самимъ вамъ это извѣстно.

Паша покраснѣлъ и закричалъ:

— Пошелъ вонъ, оселъ!

Въ чемъ же тутъ секретъ былъ, что паша смутился? Иснафами зовутся люди одного ремесла, одного цеха, и самое это слово употребляется иногда иначе, аллегорически.

Мы съ тобой иснафы, то-есть товарищи, одного ремесла люди; кумовья, если хочешь…

А паша и самъ по ночамъ у этой христіанки бывалъ, и бѣдный Джемали и не ожидалъ, что онъ такъ остроумно и колко отвѣтитъ. Двое, трое изъ старшихъ чиновниковъ-турокъ даже улыбнулись, не могли воздержаться.

Однако, хотя паша и выгналъ Джемали, но все-таки велѣлъ потомъ, чтобы заптіе его взяли и отвели въ тюрьму. Джемали притворился вовсе покорнымъ и слабымъ; двое заптіе вели его и сначала держали, а потомъ одинъ и вовсе оставилъ. Какъ увидалъ онъ это и расчелъ куда можно бѣжать, вырвалъ вдругъ у одного пистолетъ, ранилъ другого и бросился черезъ разоренную стѣнку стараго кладбища, бѣжалъ, бѣжалъ; просидѣлъ потомъ до вечера въ разрушенной банѣ одной, вспомнилъ о моемъ дядѣ и ушелъ ночью къ нему въ ханъ за городъ. Дядя мой пряталъ и кормилъ его двѣ недѣли, а потомъ переправилъ черезъ Дунай въ Валахію, и оттуда Джемали вернулся опять въ Турцію инымъ путемъ. Такъ какъ за нимъ никакого преступленія важнаго не было, то онъ боялся лишь ревности и мести того паши, котораго онъ оскорбилъ, а не другихъ начальниковъ. Когда Джемали увидался съ братомъ своимъ, онъ разсказалъ ему все это и прибавилъ еще: