Сплошной, непрекращающийся матна мой вопрос формальный был ответом…Так разошлась в момент Лена-Николь,что показалось – прорвало плотину!Во множестве своих глагольных форм,во всем многообразии словесномтяжелая, разнузданная брань,переполняя вянущие уши,потоком мне проникла прямо в мозг.По перепонкам били матюки,и, отражаясь в черепной коробке,прямая речь в предложном падежепластами оседала меж извилини вызывала головную боль.Я сам отнюдь не скромник, не ханжа…и даже, если честно, то поклонник…чуть не сказал, отчаянный любитель…Чего уж там: я – ПРОФЕССИОНАЛпо примененью лексики обсценной!(По мере сил – и в прозе, и в стихах…)За что в Союз писателей и был,как волк в овечье стадо, недопущен,был критикуем, изгнан, притеснен!Как говорится, мне ли возмущаться?!И, если вспомнить «Горе от ума»,как возопил хрестоматийный Чацкий:«карету мне…» —ах, нет! —«а судьи кто?»И так и есть! И правильно! И точно!Нам только Бог единый судия!Она мне кто? Любовница за деньги.А я ей кто? Очередной клиент…Но все равно, подумав так, не легчемне было слушать проститутки мат…в нем было что-то дикое, больное;употребленье злобных инвективимеет под собой подчас обиду,имеет – и другим передает…
Я попытался вытеснить по Фрейдуобиду в подсознание свое,но у меня тогда не получилось.Там можно было, только матерясь,Елену постараться переплюнутьи, трехэтажным девушку покрыв,ей показать и класс, и превосходство,что нам порой дарует интеллектна фоне виртуозного владеньяненормативным жестким языком.Но мне в тот вечер как-то не хотелосьдевицу понапрасну обижать.Я вдруг подумал: Высшие Задачиу творчества писательского есть!Я, правда, не на шутку сомневаюсь,что все они при помощи внушеньяна светлой просветительской стезекогда-нибудь успешно разрешатся,как Председатель мне втирал в СП(как Вий, тяжелых век не поднимая);писатель – он отнюдь не педагог,но иногда, усилья прилагая,он лошадь к водопою подвестивполне, конечно, может, но навряд лион лошадь ту заставит воду пить…И отношенье к нам у власть имущихне просто так давно уже не то:на роль пророков или же трибуновв писательской разрозненной средетеперь не обнаружить кандидатов.Неважно, будь прозаик ты, поэт, —как в письменах своих ни изгаляйся,по сути, не изменишь ничего.Нам несть числа. Народ нас не читает,хоть матом, хоть без мата пишем мы.Меж тем, обматерив своих подруг,секс-индустрии преданных работниц,Елена, накатив еще сто грамм,привычно возмутилась москвичамии на клиентов резво перешла.И москвичи, когда они клиенты,и даже не клиенты москвичи —все были поголовно виноватыво всех житейских горестях ее.Наверное, всё бросить в Конотопе(она призналась, что из этих мест)и к нам приехать для торговли теломее подбили тоже москвичи.А также здесь – как пленницу содержат,насилуют, штрафуют, поят, бьютодни сплошные жители столицы,причем, из стопроцентных, коренных…Но я отвлекся. Это всё – не суть.А суть в другом: наращивая градусгромокипящей ругани своей,она сумела так его повысить,что я – без приставаний к ней! – вспотели умудрился начисто утратитьважнейшее из прирожденных чувств(нет-нет, не то, о коем, вероятно,с ухмылкой вы подумали сейчас).То было ЧУВСТВО ВРЕМЕНИ – утратукоторого я сходу осознал,когда в оркестре раненное морезапело во второй по счету раз(скорей всего, мой музыкальный центр,сработал так, повторно запускаяс «Тристаном и Изольдой» компакт-диск).Я на часы стенные покосился.Николь, перехватив мой беглый взгляд,туда же быстро глазками стрельнулаи тут же заявила: «Мне пора!»Действительно, отмеренное времяприведшим проститутку Кузьминым,вернее, на него похожим парнем,без двух минут по факту истекло.Я попытался было возмутиться:– Ну как же так? – я девушку спросил,на посошок ей водки наливая, —Как вышло, что из перечня услуг,что мне по телефону обещали,я ни одной за час не получил?Лицо индифферентное скроив,Елена мне небрежно отвечала,что это дело больше не ее,она свое сегодня отпахала!И собралась, шатаясь, уходить…«О, женщины, вам имя вероломство»! —подумал я и встал, чтоб до прихожейдевицу по-хозяйски довести.Елена, рефлекторно матерясь,при входе чуть у двери не упала…«Зачем позвал? Выслушивал? Платил?» —в башке моей досадно промелькнуло.Я подал ей колпак и кардигани, дверь во тьму подъезда отворяя,удачи и успехов пожелал.Чуть позже, посмотрев в свое окно,я «Кузьмина» на улице заметил.Он из машины де́вицу встречать,по-молодецки улыбаясь, вышел.Увидел. Встретил. Сзади посадил.Приметы и пословицы таятв себе великий сонм несоответствий.Когда вам, мягко скажем, не везетс простым и незатейливым вливаньемв плохой, но крайне нужный вам Союз,то это, если вспомнить поговоркупро карты, невезенье и любовь,еще не гарантирует успеха —ни в картах, ни в карьере, ни в любви.Так я подумал, подойдя к дивану,и на него, как перст один, прилег.
